Алексей ПОЛУБОТА

Вот уже больше года жители нескольких городов Донбасса живут фактически на линии фронта. Под лицемерные заявления украинских политиков о соблюдении Минских соглашений ВСУ методично день за днём расстреливают мирные дома, больницы, школы. Пожалуй, тяжелее всего ситуация — в Горловке. Редкий день проходит без сообщений СМИ о погибших и раненных в этом городе.

Вот что рассказал «СП» житель Горловки о произошедшем только 9 августа: «Был достаточно серьезный обстрел города украинскими карателями. Если раньше стреляли в основном ночами, то теперь били целый день. Несколько снарядов попали в центр города. Обстреляли даже заброшенный карьер — местную зону отдыха. Там погиб 1 человек. Кроме него пострадавших не было, люди успели спрятаться. В городе пропали свет и вода, мобильная связь работает с перебоями».

Человек ко всему привыкает, но знаю по себе, страшней, чем сами обстрелы, изматывающее сосущее ожидание — «прилетит, не прилетит». А горловчане живут в таком состоянии уже больше года. И не только живут, но продолжают ходить на работу, восстанавливать разрушенное, лечить раненных.

Правда, с каждым днём делать это всё труднее. Потому что надежд на скорое окончание войны всё меньше. Единственное, что поддерживает жителей Донбасса в той страшной противоестественной реальности, которая их окружает, что где-то там, в России и других странах есть люди неравнодушные к их беде.

— За прошедший год жизни на войне мы научились выживать под обстрелами «Градами» и «Смерчами», неделями обходится без водопроводной воды, электричества, газа, ночевать в домах без крыш и окон, — рассказывает заместитель главного врача по медицинскому обслуживанию населения Центра первичной медико-санитарной помощи № 2 города Горловки Валерия Леонова. — Не осталось ни одной больницы, не поврежденной снарядами. Пострадали почти все школы и детские сады, которых в городе более сотни. Центр первичной медико-санитарной помощи № 2, в котором я работаю, за время войны лишился зданий двух из пяти амбулаторий, одна из которых детская. В феврале в крышу детской поликлиники попал снаряд. Кроме самой кровли был поврежден водопровод — то, что не было разрушено взрывом, залило водой. На данный момент денег на ремонт поликлиники в городском бюджете нет. Врачей-педиатров, вместе с их маленькими пациентами пока приютили во взрослой поликлинике. Финансирование здравоохранения, мягко говоря, скромное, нам по-прежнему, остро не хватает медикаментов, расходных медицинских материалов, инструментария. Всей больнице и отдельным пациентам неоднократно помогали волонтеры из России, Франции, Германии. Лишь благодаря участию гуманитарных организаций и просто неравнодушных людей, в течение последнего года мы ни на день не оставляли без медицинской помощи наших больных. Всегда оставался необходимый минимум медикаментов и перевязочных материалов даже в самые тяжелые недели и месяцы.

Мы с дочкой недавно посмотрели старый мультфильм про веселого вожатого в пионерском лагере, который к вечеру становился грустным и начинал плакать, потому что ночь ему предстояло провести вверх ногами, чтобы не умереть. Сейчас Горловка очень напоминает этого вожатого. Утром люди спешат на работу, ведут детей в детские сады, днем слышен смех на детских площадках, идет оживленная торговля в магазинах и на рынках, а к вечеру город вымирает. Чем ближе ночь, тем ближе к подъездам перемещаются старички и молодежь, исчезает транспорт, ускоряют шаг одинокие прохожие. Все знают, что ждет ночью: мало кто поспит в своей кровати, если вообще удастся уснуть. Почти во всех квартирах оборудованы лежанки в ваннах или коридорах, подальше от окон. В частных домах подвалы уже давно превратились в полноценные убежища. Это страшно — каждый раз ложиться спать, и молиться, чтобы этой ночью до твоего дома не долетело.

«СП»: — Расскажите, как для вас начиналась война?

— Когда в городе прогремели первые взрывы, мы с моим мужем и старшей медсестрой одного из наших отделений побежали в больницу. Это было воскресенье. Мы понимали, что помощь потребуется в первую очередь хирургов и травматологов, но при огромном количестве раненых, пригодились любые руки, и моего мужа в том числе, который вообще не имеет отношения к медицине. Первое, что увидела в приемном отделении — это труп моей хорошей приятельницы, мамы семимесячной девочки. У меня на несколько секунд замутилось сознание, кто-то поддержал меня и не дал упасть,. Когда пришла в себя, поняла, что больше не имею права на эмоции — надо идти работать.

В тот же день я попала под обстрел в одном из корпусов больницы. Мы с коллегами переносили тяжелых больных в убежище, когда все это началось. Мы просто попадали на пол там, где стояли. Когда за стенкой в 20 метрах разрываются снаряды «Града», на голову летят стекла и штукатурка, понимаешь, что ни крыша, ни стены тебя не спасут в случае очень вероятного прямого попадания. Страшно — это не то слово, которое можно применить к этой ситуации… Это какое-то другое, с трудом передаваемое чувство. Как будто я уже умерла, но почему-то еще вижу происходящее вокруг.

Но мы пережили те самые страшные дни. После этого восприятие опасности для меня резко изменилось. Стреляют — ложись, затихло — иди работай, делай то, на что училась.

За этот год войны у нас случались ужасные, душераздирающие моменты. У меня до сих пор перед глазами родители 14-летней девочки, которую вместе с бабушкой на их глазах разорвало осколками. Мать, которую я пыталась привести в чувства, а про себя думала, стоит ли… В итоге накачали ее всеми доступными успокоительными и отнесли на руках в убежище. И отец, который смотрел в никуда, в одной руке держал клетку с морской свинкой дочери, а другой прижимал к себе ее плюшевую игрушку. Я заставила его выпить спирт, разбавленный водой (больше никакого подходящего не было) и сказала, что он должен быть сильным ради жены. Они до сих пор у меня перед глазами, и, наверное, навсегда останутся в моей памяти.

На войне всякое бывает. В один из дней, когда было массовое поступление раненых, человек 30 тяжелых одновременно, привезли деда. Кто-то из приемника на него бегло глянул, сказали труп и отправили в морг. С дедом был пакетик с овощами и белая сетчатая шляпа. Это добро сразу с ним не увезли, осталось стоять в углу, в приемнике. Часа через 2 прибегает санитарка из морга, говорит, дед ваш очнулся, домой собирается… он на вас не в обиде, все понимает, просит только шляпу и морковку его вернуть.
«СП»: — Как живёт Горловка сейчас?
— На данный момент, кроме непрекращающихся вечерних и ночных артиллерийских обстрелов, горловчане испытывают массу всевозможных трудностей. Основная — огромный рост цен на продуктовые, промышленные товары, лекарства. Притом, что зарплаты и пенсии, как и прежде, платят нерегулярно. Очень трудно навестить родственников на территории Украины. Мало иметь пропуск, нужно еще простоять в очереди на так называемой границе от нескольких часов до суток. Сейчас относительно стабильно работает только КПП на Артемовской трассе, поэтому там можно ежедневно наблюдать многокилометровые очереди из автомобилей в обе стороны. Есть ограничения на ввоз продуктов из Украины — 50 килограммов, не более 5 единиц одного наименования лекарства. Общественному транспорту (автобусам, маршруткам) пересекать границу запрещено.
Наша больница работает в сложных условиях. Практически половина врачей уехала, новые не предвидятся. С остальным персоналом проще, так остро недостаток не ощущается.
Но, несмотря на трудности, Горловка продолжает жить. Чуть больше, чем за полгода более-менее внятного существования Донецкой народной республики администрации и горожанам удалось восстановить социальные организации, заново наладить работу силовых структур, коммунальных служб, сохранить все больницы, большую часть учреждений образования и культуры. Однако практически все крупные промышленные предприятия и шахты уже более года как остановлены. Сейчас, после года обстрелов, всевозможных лишений и трудностей, уже мало кто верит, что война скоро закончится. Но все мы не перестаём надеяться на лучшее и благодаря этой надежде находим в себе силы не унывать, жить дальше, помогать друг другу.

Ирина Зубкова
О том,что на горловском карьере,где купались люди,почти никто не пострадал-ВРАКИ! Бесстыжие наглые враки! Там есть несколько погибших и очень много раненых! А врут нам,чтоб мы,как тупое быдло, и дальше пахали безропотно под снарядами! А нам это уже до такой степени надоело,что даже самые большие оптимисты сдались.