Это действительно так. Обыкновенно, предпринимая что-либо, мы, естественно, ожидаем определенных результатов своих усилий. Мы хотим увидеть результат или просто ощутить удовлетворение. Единственным исключением из общего правила я мог бы назвать медитацию. Медитация — это единственная преднамеренная систематическая человеческая деятельность, которая в основе своей не является попыткой усовершенствовать себя или заполучить что-то, а просто дает осознать, где ты находишься. Возможно, именно в этом и заключается ее ценность. Быть может, все мы должны сделать хоть что-то в своей жизни ради нее самой.
Но неверно представлять медитацию как “делание”. Точнее описать ее как “бытие”. Поняв, что “вот оно”, получаешь возможность освободиться от прошлого и будущего и очнуться там, где пребываешь, — в настоящем.
Как правило, это получается не сразу и ненадолго. Люди готовы медитировать ради расслабления, ради того, чтобы испытать некое особое состояние, стать лучше, снять напряжение или боль, оторваться от старых привычек и стереотипов, стать свободнее или просвещеннее. Разумны причины для занятий медитацией, однако все они равно чреваты проблемами, если ждешь результата только потому, что занялся медитацией. Тебя поймает желание заполучить “особые ощущения” или увидеть признаки прогресса, но, не ощутив чего-то необычайного достаточно быстро, ты можешь усомниться в правильности выбранного пути или же начать размышлять: “А верно ли я это делаю?”
В большинстве областей знания такой подход вполне обоснован. Конечно, когда-то просто необходимо ощутить прогресс, чтобы продолжать начатое. Но медитация не такова. С точки зрения медитации каждое состояние необычно, всякий момент неповторим.
Отказываясь от желания, чтобы что-то еще произошло в данный миг, ты приближаешь встречу с тем, что ожидает тебя здесь и сейчас. Если ты надеешься чего-то добиться или в чем-то усовершенствоваться, то можешь запросто шагнуть в сторону с того места, где стоишь. А если ты и не представляешь себе, где находишься, — а знание этого приходит с развитием полноты осознания, — то тебе придется долго кружить, вопреки всем стараниям и надеждам. Поэтому в занятиях медитацией лучший способ добиться чего-то — это вообще не стараться чего-то добиться.

Останови мгновения
Лучший способ остановить мгновение — прислушаться. Именно так мы добиваемся полноты осознания. Полнота осознания означает пробужденность, когда человек знает, что он делает. Но стоит начать сосредоточиваться, к примеру, на возможностях собственного разума, как вновь быстро скатишься к бессознательному, войдешь в привычный режим механической неосознанности. Такие провалы осознания часто бывают вызваны всплеском неудовлетворенности увиденным или прочувствованным в данный момент. Отсюда и приходит желание изменить ход вещей и событий.
Ты и сам без труда заметишь, как привычно твой рассудок бежит настоящего. Попытайся удержать сосредоточенное внимание на любом предмете, хотя бы на короткий отрезок времени. Ты обнаружишь, что для поддержания полноты осознания, возможно, придется снова и снова напоминать себе о необходимости проснуться и сосредоточиться. Ты будешь напоминать себе о том, что нужно смотреть, чувствовать, “быть”. Вот и все... просто проверяй себя время от времени, сохраняй осознание потока непреходящих мгновений, оставайся здесь и теперь.

ПОПРОБУЙ: Спросить у себя в этот момент: “А не сплю ли я?”; “Где блуждают мои мысли?”

Дыхание помогает нам останавливать мгновения. Удивительно, но люди в массе своей не знают об этом. Дыхание всегда с нами, буквально под носом. Время от времени приходит на ум, что когда-то мы уже убеждались в пользе дыхания. Мы даже говорим: “Мне было некогда передохнуть” (или “вздохнуть”). И это намек на то, что мгновения и дыхание, видимо, как-то связаны между собой.
Чтобы использовать дыхание для развития полноты осознания, просто настройся и ощути его... ощути, как дыхание входит в твое тело и как покидает его. Вот и все. Просто чувствуй дыхание. Дыши и знай, что ты дышишь. Нет нужды дышать глубоко или концентрироваться на дыхании. Не пытайся ощутить что-то особенное и не размышляй, правильно ли ты дышишь. Не думай о дыхании. Просто осознавай, как дыхание входит в твое тело и покидает его.
Это может получиться не сразу и на короткое время. Дыша таким образом, мы мгновенно возвращаемся к настоящему, только переместив фокус внимания. Великое приключение ожидает тебя, если ты остановишься и соединишь мгновения в осознании вдох за вдохом, миг за мигом.

ПОПРОБУЙ: Осознавая каждый полный вдох, каждый полный выдох, рассудочно открыться и освободиться для одного этого мига, одного этого вдоха. Отбрось всякое стремление добиться чего-то или свидетельствовать чему-то. Просто возвращайся к дыханию, когда заметишь блуждание рассудка, нанизывай мгновения полноты осознания одно за другим, вдох за вдохом. Проделывай это время от времени, пока читаешь эту книгу.

Им нужно убедиться, что они не одиноки, что есть другие несчастные, родившиеся неспособными медитировать. Но не все так просто.
Предполагать отсутствие способности к медитации — все равно, что думать, будто ты неспособен дышать, сосредоточиваться или расслабляться. Все люди дышат. А в конкретных обстоятельствах любой человек может сосредоточиться и расслабиться.
Медитацию часто путают с расслаблением и считают особым состоянием, требующим “достижения и постижения”. Раз-другой попытался — не вышло, особых ощущений не испытал — и уже отнес себя к тем самым, неспособным.
Дело в том, что медитация определяется не конкретным ощущением, а скорее способностью ощущать то, что ощущается. Медитация — не средство опустошения и успокоения рассудка, хотя в процессе ее действительно воцаряется ощущение покоя, и над этим нужно работать систематически. Медитировать — значит прежде всего дать рассудку возможность пребывать в естественном состоянии и познать ощущение бытия в настоящем. Ты никуда не стремишься попасть, позволяешь самому себе оставаться там, где находишься.

Каждый может сесть, прислушаться к своему дыханию и созерцать течение собственных мыслей. Хотя и сидеть вовсе не обязательно. Можно медитировать на ходу, стоя, лежа, на одной ноге, на бегу, в ванне. А вот удержать это состояние хотя бы на пять минут поможет только намерение. Чтобы сделать медитацию частью своей жизни, потребуется дисциплина. Поэтому те, которые якобы “не могут медитировать”, на самом деле никак не найдут для этого времени, а если и пытаются, то их не устраивает результат. Получается совсем не то, чего они ищут и ждут. Чаяния не сбываются. А может, попробовать еще раз, и на этот раз просто созерцать, отбросив все ожидания?

ПОПРОБУЙ: В процессе ежедневной медитации ощути прелесть мгновения, конечно, если медитируешь. Встав рано утром, выйди из дома и погляди (долгим, осознанным, внимательным взором) на звезды, луну, на проблески рассветных лучей. Ощути воздух, прохладу, тепло (ощущение долгое, осознанное, внимательное). Подумай, что мир вокруг тебя еще спит. Представь, что когда смотришь на звезды, то видишь прошлое на миллионы лет назад. Прошлое обитает здесь и сейчас.
Потом отправляйся медитировать — сидя или лежа. И в тот же миг, как в любое мгновение медитации, отпусти все дела, перейди в режим бытия, где пребудешь в покое и полноте осознания, внимая тому, как одно за другим расцветают мгновения в настоящем. Ничего не прибавляй, ничего не отбрасывай, провозглашай: “Вот оно”.

“...Только что было утро — а вот уже и вечер, и ничего памятного не совершено” — для людей энергичных, нацеленных на успех, эти слова Торо — все равно что красная тряпка для быка. Но кто отважится назвать откровения, пришедшие к Торо как-то утром на пороге его хижины, менее памятными или менее ценными, чем целая жизнь, проведенная в делах вдали от тиши и прелести настоящего?

Да будет песнь, пропетая Торо, услышана нами сегодня, как слышна была прежде. Неустанно твердит он желающим слышать о громадном значении созерцания и отстраненности от всяческих проявлений, кроме чистой радости бытия, которая превыше “любой работы — умственной или физической”. Я вспоминаю слова древнего учителя дзэн: “Хо-хо. Сорок лет торговал я водой на речном берегу, и все попусту”.

Парадоксально. Единственный способ сделать что-либо значимое коренится в неделании и незаинтересованности в результате. Иначе откуда ни возьмись являются жадность и эгоизм, которые извращают отношение к делу, само это дело. Все как-то сдвигается, смещается, туманится и не приносит в итоге никакого удовлетворения, будь все хоть трижды хорошо. Настоящие ученые знают и остерегаются такого состояния ума, ибо оно тормозит процесс созидания и лишает способности ясно видеть связь вещей.

И тут могут потребоваться колоссальные усилия, но это будут утонченные, мудрые, пассивные усилия, “бездеятельное действие”, которое оттачивается на протяжении всей жизни.
Пассивная деятельность проявляется в движениях танцора или спортсмена, достигших высшего уровня мастерства. И тогда у всех вокруг перехватывает дыхание. Но подобное может случиться и в повседневной жизни — чинишь ли автомобиль, воспитываешь ли дитя. Годы напряженного труда и зрелый опыт воссоединяются, давая начало новому качеству: действиям за пределами метода, за пределом усилий, за пределом размышлений. И действие становится воплощением чистого искусства, самого бытия, отказа от всяческого действия — слиянием разума и тела в движении. Мы с трепетом наблюдаем за действиями непревзойденного мастера — спортсмена ли, художника, — прикасаясь к таинству его мастерства, воспаряя душой и порой обретая уверенность, что каждый по-своему в этой жизни способен причаститься гармонии и совершенству.
Торо говорил: “Сделать прекраснее наш день — вот высшее из искусств”. А Марта Грэхэм, рассуждая об искусстве танца, утверждала: “Важен лишь этот миг движения. Так сделай же его достойным всей жизни. Не дай ему без пользы уйти незамеченным”. Ни один мастер медитации не сказал бы точнее. С жаром отдадимся же этому делу, прекрасно понимая, что неделание есть воистину дело всей жизни. Ни на миг не забудем, что “режим делания” настолько в нас укоренился, что совершенствование в неделании потребует — смешно подумать! — серьезного напряжения. Медитация синонимична практике неделания. Мы не стремимся добиться совершенства действия или результата. Мы стремимся узреть и уяснить по-настоящему, что все вокруг нас существует именно в таком виде, как есть. Здесь речь идет о том, чтобы суметь удержать настоящее во всей его полноте, ничего не навязывая от себя, принимая его чистоту, новизну его возможностей, дающих жизнь следующему мгновению. И потом уже, зная, “что есть что”, с ясным взором, осознавая, что ты знаешь не более того, что знаешь, — начать действовать: сделать движение, поменять положение, использовать возможность. Это еще называют “войти в поток”. Один миг плавно и без усилий перетекает в другой и плывет по течению полноты осознания.

ПОПРОБУЙ: На протяжении целого дня ощущай прелесть каждого мгновения, самого обычного, пусть ничем не примечательного и даже тяжелого. Все больше и больше развивай в душе непротивление жизненным обстоятельствам, ничему не споспешествуй, не отвергай того, что не укладывается в твои представления о должном ходе вещей. Попробуй почувствовать те самые “пустые пространства”, сквозь которые можно легко проскользнуть, как скользил нож повара в китайском стихотворении. Заметь, как именно утренние часы, которые ты день за днем проживешь вне планов и маршрутов, расцветят остаток твоего дня. Признавая важность первооснов бытия, попытайся получить заряд полноты осознания на весь день и ощутить в себе новую способность воспринимать, принимать и реагировать на чудо каждого мгновения.

С точки зрения терпения одно событие объясняет другое. Ничто не случается отдельно и само по себе. Не существует единственной, окончательной и бесповоротной первопричины. Если тебя стукнут палкой, то ты рассердишься не на палку и не на занесшую ее руку. Ты разозлишься на того человека, чья рука занесла палку. А теперь загляни поглубже — тебе не найти ни первопричины, ни места, куда обратить свой гнев даже в душе этого человека. Ведь он буквально не ведает, что творит, а значит, в данный момент просто невменяем. Так кого же винить, кого наказывать? Может, излить свой гнев на его родителей за те унижения, которым, по всей вероятности, подвергали они свое беззащитное дитя? Или же на окружающий мир — ведь он так жесток? А разве сам ты не частичка этого мира? Тебя не охватывают порывы гнева, порою жестокого, даже убийственного гнева?
Далай-лама* не проявляет никакого гнева по адресу китайцев, хотя уже долгие годы правительство Китая уничтожает народ Тибета, его культурные, духовные ценности, не щадя и саму землю, на которой этот народ обитает. Когда скептически настроенный журналист на церемонии вручения Далай-ламе Нобелевской премии мира поинтересовался, в чем причина отсутствия у него гневных проявлений в отношении китайцев, Далай-лама ответил ему примерно следующее: “Они отняли у нас все. Должно ли позволить им отнять у меня разум?”
Такой взгляд на вещи сам по себе является удивительным воплощением мира: мира в душах тех, кто познал самое важное, и в поступках, отразивших их мудрость. Покой и стремление остаться невозмутимым перед лицом любых подстрекательств и мучений могут проявиться только как результат душевного сострадания. Сострадания, проявления которого не ограничиваются узким кругом друзей. Сострадания, испытываемого в равной степени и к тому, кто по неведению (но, как обычно полагают, по злобе своей) тиранит тебя и дорогих тебе людей.
Источник беззаветного сострадания питается тем, что буддисты называют “правильным осознанием” или “правильным пониманием”. Оно не появляется вдруг и само по себе. Его воспитывают, развивают. И дело не в том, что оно способно подавить чувство гнева. С его помощью гнев можно укротить, обратить на пользу, и тогда сила гнева станет источником нашего или чьего-то еще терпения, сострадания, мудрости и гармонии.
Мы занимаемся медитацией, и каждый раз, остановившись, усевшись, слившись с потоком дыхания, мы воспитываем в себе терпение. И призыв открыться, терпеливо прикоснуться к настоящему естественным образом начинает проявлять себя в любое мгновение нашего существования. Мы знаем, что все происходит в согласии с внутренней природой вещей. Так дадим же процвесть своим жизням! Не позволим тревогам и претензиям на результат затуманить сущность мгновения, пусть даже жизнь наша нелегка. Потребуется толкнуть — толкнем, потянуть — потянем. Но мы не пропустим момента, когда не нужно будет ни толкать, ни тянуть.
Всем этим мы стремимся привнести в настоящее гармонию и понимание того, что в терпении — мудрость, что грядущее во многом определится нашим настоящим. Это полезно припоминать, когда вдруг в ходе занятий ты ощутишь нетерпение, тщету, неприятие, гнев — чувства, сопровождающие нас на протяжении всей нашей жизни.

ПОПРОБУЙ: Присмотреться к закипающему гневу и нетерпению. А вдруг, взглянув на них с другой точки зрения, ты увидишь, что все идет своим чередом? Это прежде всего полезно, когда на тебя оказывают давление, когда чувствуешь безысходность или тупик, пытаешься сделать что-то желаемое или вынужденное. Постарайся в такой момент удержаться и, вместо того чтобы “высечь реку”, прислушайся к ней. О чем она говорит тебе? Что велит сделать? Если ничего — так просто дыши, дай всему идти своим чередом, растворись в терпении, слушай. Если река велит тебе сделать что-то, подчинись, но все делай осознанно. Потом снова повремени, терпеливо подожди — и вновь прислушайся.
Отдавшись мягкому течению дыхания во время медитации, отметь, как ты порою мысленно стремишься отвлечься, пытаясь убить время или противясь ходу вещей. Не потеряй самого себя в этот момент, терпеливо сиди и дыши, наблюдай внимательно за всем, что происходит в данный момент, не вмешиваясь, ничего не навязывая, — просто наблюдай и дыши, стань воплощением покоя и терпения.

Как замечательно ощущать покой; вчера я хорошо помедитировал; а вот сегодня плохо получается... Бесполезно, не поможет... Ничего не получается. Не получается — и так до бесконечности. Такой образ мышления пленит и отягощает ум. Будто таскаешь на голове чемодан кирпичей. И до чего же хорошо, когда сбросишь их! Представь, как было бы здорово отбросить все суждения — и пускай каждый момент будет таким, каков он есть, — ни “хорошим”, ни “плохим”. В этом истинный покой, истинное освобождение!
Медитация — это развитие непредвзятого отношения ко всему, что приходит на ум, что бы это ни было. Без этого практика медитации невозможна. Только не думай, что следует полностью прервать всяческие суждения. Конечно нет, поскольку рассудку свойственно сопоставлять, рассуждать, оценивать. Возникни такое суждение — и мы не попытаемся ни остановить, ни проигнорировать его, как не пытались бы подавить любую другую мысль, пришедшую на ум.
Политика, которой мы придерживаемся в процессе медитации, — просто засвидетельствовать все, что воспринимается нашим умом или телом, признать это, не осуждая и не бросаясь вдогонку, понять, что наши суждения — всего лишь неизбежные и вечно узкие мыслишки о происходящем вокруг нас. Медитация привлекает прямым контактом с самим происходящим — вдох ли это, выдох, ощущение ли, чувство, звук, толчок, мысль, восприятие или суждение. Мы все время настороже: как бы не попасться на размышлениях о суждениях, на попытке разнести суждения по категориям на “хорошие” или “плохие”.

Мышление искажает наши истинные ощущения, поскольку мысли не совсем точно интерпретируют их. Зачастую мысли представляют собой смесь отрывочных суждений, реакций и предрассудков, основанных на скудных наших познаниях и обусловленных в основном прошлым нашим опытом. И все же, если не распознать их и не назвать своими именами, то размышления могут помешать ясному видению в данный момент. Мы попадаемся на мысли, что нам уже известно все, что мы видим и чувствуем, и, рассуждая о чем-то, будто вешаем готовый ярлык. Если знаешь о существовании этой глубокой колеи и способен заметить ее, значит, ты в состоянии выработать у себя беспристрастность восприятия и всеприятие.
Ориентированность на непредвзятость, разумеется, не означает, что ты потеряешь способность вести себя в обществе и совершать разумные поступки или что, как бы человек ни поступил, — все сойдет. Просто мы получим возможность поступать более трезво, добиваться большего равновесия, действовать более эффективно, вести себя более этично, если знаем, что нас уносит поток бессознательных предпочтений и отторжений, отгораживая нас от окружающего мира и изначальной чистоты нашего бытия. Эти душевные состояния — предпочтение и неприязнь — могут пустить в нас корни и без нашего ведома пагубно проявляться во всех аспектах жизни. Если за постоянной погоней за желанными предметами и результатами мы сможем распознать и назвать своими именами самые ничтожные семена алчности и страсти, а за отрицанием или попыткой бежать нежелательного увидим семена отвращения и ненависти, то мы сможем на миг остановиться и напомнить себе о непрерывном действии этих сил в нашем сознании. И я нисколько не преувеличу, сказав, что их непрерывное болезнетворное влияние мешает нам увидеть вещи такими, какие они есть, и не дает мобилизовать наш истинный потенциал.

Специальные занятия медитацией посвящаются упрочению веры в душе. Давайте поглубже заглянем в те свои качества, которым можем доверять. Если нам пока не известно, какая именно наша черта заслуживает доверия, нужно заглянуть поглубже, подольше побыть с собою в тиши и простоте. Если большею частью времени мы не отдаем себе отчета в своих поступках, но нам вовсе не нравится, как разворачиваются события в нашей жизни, быть может, настало время присмотреться, притронуться, исследовать решения, которые мы принимаем со всеми вытекающими последствиями.

Можно попробовать поверить в настоящее, приняв все, что чувствуешь, думаешь и видишь в данный момент — ведь именно этот момент сейчас в поле твоего зрения. Если тебе удастся обосноваться “здесь” и почувствовать прелесть настоящего, то, может статься, этот самый настоящий момент и окажется достойным твоего доверия. Повторяй такие эксперименты вновь и вновь, и непременно родится новое ощущение того, что где-то в глубине твоей души находится абсолютно здравый и надежный стержень и твои интуитивные знания, созвучные реальности настоящего, достойны доверия.

Укрепи же свой дух и войди в свою плоть; здесь ты сможешь обрести твердую почву. Подумай об этом внимательно! Не стремись куда-то еще! Так говорит Кабир: отбрось от себя все мысли о предметах воображаемых и твердо держись того, что составляет твою суть.

Отдай больше, чем представляется тебе возможным, уверься, что ты богаче, чем тебе кажется. Почувствуй, что ты бесконечно богат, и щедро делись своим несметным богатством. Это будет поистине “царственный дар”. Я говорю здесь не только о деньгах и материальных ценностях, хотя избавление от излишка вещей может породить удивительное ощущение роста сил и внутреннего подъема и принести истинную пользу. Я подразумеваю, что ты научишься делиться с ближним полнотой бытия, лучшей частью своего “я”, энтузиазмом, жизненной энергией, духом, верой, открытостью и, прежде всего, своим присутствием. Поделись всем этим с самим собою, со своею семьей, со всем миром.

ПОПРОБУЙ: Отметь, насколько сильны твое внутреннее сопротивление стремлению “отдать”, страх за будущее, ощущение, что отдал слишком много, мысли, что дара никто “по достоинству” не оценит, что сама попытка отдать истощит тебя и тебе с нее ничего не прибудет, ибо самому всегда мало. А теперь подумай, что все это ложно, что это попросту разновидность инерции, ограниченности и боязливой самозащиты. Эти помыслы и чувства суть острые углы самопотакания. Грубо вторгаясь в наш мир, они способны причинить нам и окружающим боль, вызвать ощущение изолированности, оторванности и ничтожности. Отдавая, мы сглаживаем эти острые углы и все полнее осознаем, насколько мы богаты внутренне. Развивая в себе осознанное великодушие, отдавая и видя, как влияют “дары” на тебя и окружающих, ты преобразуешь себя, очищаешь, получаешь более полное представление о себе самом.
Может быть, ты возразишь, что, тебе, мол, недостает сил или воодушевления ни на какую отдачу, что ты полностью смят и опустошен. Или пожалуешься, что беспрестанно отдаешь, отдаешь, отдаешь, а другие принимают это как должное, не ценят и просто не замечают. Или скажешь, что дар твой — попытка укрыться от боли и страха, способ заставить других полюбить тебя, ощутить свою зависимость от тебя. Такие сложные схемы взаимоотношений сами по себе требуют к себе настойчивого внимания и тщательного изучения. Дар неосознанный неразумен и по сути своей не щедр. Важно, чтоб ты понял мотивы, толкающие тебя на свершение дара, и знал, когда дар свидетельствует не щедрость, а скорее боязнь и неуверенность.
Культивируя осознанное великодушие, не думай, что обязательно должен от чего-то отказаться. “Отдавание” — прежде всего внутренний жест, состояние души, готовность разделить со всем миром собственное бытие. Самое важное — доверять себе и уважать свое врожденное чутье, но в то же время уметь встать на краю и рискнуть, дабы испытать себя. Быть может, тебе придется отдать меньше или поверить своему чутью, что стремишься отдать только из неразумных или корыстных побуждений. Возможно, отдать и нужно бы, только что-то другое и не этому человеку. Или, прежде всего, ты должен начать с даров самому себе. А потом попытайся и другим отдать чуть больше, чем кажется тебе возможным, сознательно подмечая и отбрасывая всякую мысль получить что-то взамен.
Начни отдавать. Не жди, пока попросят. И увидишь, что будет — прежде всего с самим тобой. Вдруг окажется, что ты отчетливее представляешь и себя, и свои отношения с людьми, да и сил вроде стало побольше. Вдруг выяснится, что ты не истощил, а пополнил свои ресурсы. Таковы возможности осознанного беззаветного великодушия. А теперь загляни поглубже: ты увидишь, что нет ни дарителя, ни дара, ни получателя — просто идет переустройство вселенной.

Самадхи достигается и углубляется путем неуклонного привлечения внимания к дыханию. Практикуя строго традиционные формы медитаций, мы умышленно удерживаем себя от любой попытки выяснить, скажем, где блуждает наш отвлекшийся ум или как изменяется характер дыхания. Вся наша энергия направлена только на ощущение того, как совершается данный вдох и данный выдох, или на другой отдельно взятый объект внимания. В результате продолжительных тренировок рассудок все больше и больше привыкает не отвлекаться от дыхания, замечать самые первые поползновения отвлечься на что-нибудь постороннее и либо оказывает сопротивление влечению, оставаясь привязанным к дыханию, либо очень скоро к нему возвращается.
Покой приходит в результате интенсивной тренировки сосредоточения, сообщающей ему качество удивительной стабильности. Он прочен, глубок и непоколебим, что бы ни случилось. Возможность регулярно заниматься самадхи в течение продолжительного времени — величайший дар самому себе. Легче всего самадхи достигается в процессе длительной, безмолвной уединенной медитации, когда для достижения этой цели можно, по примеру Торо, удалиться от мира.
Стабильность и покой, приходящие с практикой однонаправленного сосредоточения, формируют основу для развития полноты осознания. Не достигнув определенного уровня самадхи, полнота вашего осознания не укрепится. Вам удастся поглубже заглянуть в суть вещей, если вы сконцентрируетесь и не будете реагировать на посторонние раздражители и возмущение собственного рассудка. Чем глубже сосредоточение, тем шире потенциальные возможности для достижения полноты осознания.
Ощущение, испытываемое по достижении глубинного самадхи, весьма приятно. Если целенаправленно сосредоточить внимание на дыхании, то все прочее — мысли, чувства, внешний мир — отступает. Самадхи характеризует ощущение глубокого покоя и мира в душе. Вкус этого состояния манит и опьяняет. Вдруг замечаешь, что стремишься к простоте и покою, к состоянию погруженности и блаженства. Но практики сосредоточения, каким бы глубоким и приятным оно ни было, недостаточно, если ее не дополнить и не углубить развитием полноты осознания. Само по себе это состояние сродни удаленности от мира. Характеризующая его энергия замкнута, не открыта, рассеяна и недоступна — это энергия дремотного состояния, а не полной пробужденности. Чувствуется недостаток энергии познавательной, вопрошающей, исследовательской, открытой, доступной, вовлекающей во всю широту диапазона явлений, переживаемых человеком.
Польза от сосредоточения велика, но оно может стать и сдерживающим фактором, если соблазнит вас приятным качеством этого внутреннего ощущения и вы попытаетесь превратить его в убежище от неприятностей и превратностей бытия. Вас начнет терзать искушение уйти от неразберихи повседневного существования в незыблемый покой и тишину. Это создаст зависимость от состояния покоя, которая, как всякая зависимость, ведет к заблуждению. Она остановит развитие, и тогда уж плодам мудрости не созреть.

Оно соприкасается с основными законами. Ты веришь в любовь — но действуешь ли ты соответственно или только болтаешь об этом? Ты веришь в сострадание, непричинение зла, доброту, мудрость, щедрость, покой, одиночество, неделание, бесстрастность и чистоту — но проявляешь ли эти качества каждый день своей жизни? Для сохранения жизненно важного значения медитативной практики необходима определенная доля намерения. Намерение не позволит твоим занятиям превратиться в чисто механические упражнения, которые выполняют лишь в силу привычки или традиции.

ПОПРОБУЙ: Спроси у себя, для чего ты медитируешь или собираешься медитировать. Не доверяй первому своему ответу, а просто запиши все, что пришло тебе в голову, и продолжай задавать себе этот вопрос. Спроси себя о том, что более всего ты ценишь и почитаешь в жизни. Составь перечень жизненно важных для тебя вещей. Спроси себя: “В чем мое виґдение, где карта места моего нахождения и куда я направляюсь? Отражает ли мое виґдение истинные мои ценности и намерения? Помню ли я, что должен стать их воплощением? Развиваю ли я свое намерение? Каков я сейчас в работе, в семье, с окружающими, с самим собою? Каким я хочу стать? Как я могу прожить жизнь с точки зрения виґдения и ценностей? Как я отношусь к страданиям — своим и чужим?”

Осознание и мысль — не одно и то же. Осознание лежит за пределами мышления, хотя и использует мысль, в меру ее значимости и мощи. Осознание — скорее сосуд, который вмещает в себя наше мышление, помогая увидеть и квалифицировать мысли именно как мысли, чтоб не заблудиться в них, приняв их за реальность.

Мыслящий разум неоднороден. По существу, он почти всегда таков в силу природы мысли. Но осознание, ежемоментно призываемое сознательным усилием, даже среди всей этой раздробленности поможет нам уловить единство и неделимость наших природных основ. Осознание не только не вязнет в мешанине мыслей и суждений, оно представляет собой тот самый горшок, куда ссыпаны все осколки разума. Соседствующие в поварской кастрюле резаная морковь, горошек, лук и т.п. варятся, превращаясь в единое блюдо. Но для того чтобы приготовить “пищу” в волшебном горшке осознания, не потребуется ни усилий, ни даже огня. Осознание действует само по себе, пока мы способны удержать его. Все мысли и телесные ощущения попадают в горшок, становясь “пищей”.

Медитация не связана с попытками изменить образ мышления за счет самого мышления. Она предопределяет созерцание мыслей. Созерцание означает владение. Созерцая мысли и не погружаясь в них, можно узнать о самих мыслях нечто такое, что освободит тебя от них, и ты перестанешь быть пленником мыслительных стереотипов, которые часто сильнее тебя, которые узки, неточны, эгоистичны, привычно ограничены и попросту ошибочны.
Другой взгляд на медитацию предлагает рассматривать сам процесс мышления как непрерывно низвергающийся водопад мыслей. Развивая полноту осознания, мы выходим за пределы наших мыслей, устраняемся от них, словно находим укромное место в пещере или выбоине в скале позади водопада. Мы по-прежнему видим и слышим воду, но ее течение не увлекает нас за собою.

При такой тренировке мыслительные стереотипы изменятся и станут основой единения, понимания и сострадания в нашей жизни. Но вовсе не потому, что мы старались изменить их, подменяя одну мысль другой, более чистой с нашей точки зрения. Просто мы поняли природу мыслей как таковых и осознали наши с ними взаимоотношения. Мы поняли, что это они призваны служить нам, а не наоборот.

Позитивное же мышление, способное само по себе принести пользу, медитацией не будет. Это опять же мышление. Мы легко попадаем в плен так называемого позитивного мышления в негативном его смысле. Оно тоже может стать ограниченным, разорванным, неточным, иллюзорным, самовлюбленными и ошибочным. Совсем другой компонент трансформирует нашу жизнь и выводит нас за пределы мышления.

И не потому, что Господь, окружающий мир и люди не в силах помочь нам найти счастье и удовлетворение. Просто наши счастье и удовлетворение, наше представление о самом Господе не глубже нашей способности познать свой внутренний мир и спокойно предстать перед миром окружающим — лишь потому, что нам уютно в собственной шкуре и что нам отлично знакомы привычки нашего тела и ума.
Ежедневно пребывая некоторое время в покое и обращая свой взор внутрь себя, мы касаемся самых что ни на есть реальных, надежных и одновременно забытых и неразработанных недр собственной души. Сосредоточившись на себе даже ненадолго перед лицом притяжения внешнего мира, не стремясь отыскать счастье на стороне, где бы мы ни были, мы ощутим покой и гармонию естественного, постепенного хода вещей.

ПОПРОБУЙ: Почувствовав неудовлетворенность, недостаточность или несправедливость чего-то, ради эксперимента углубись в себя. Попытайся поймать энергии этого мига. Не хватайся за журнал, не торопись в кино или к приятелю, не ищи, чего бы пожевать, не пытайся предпринимать какия-либо действия — найди для себя местечко. Сядь и углубись в свое дыхание, пусть на несколько мгновений. Ничего не ищи — ни цветов, ни света, ни прекрасных ландшафтов. Не восхваляй добродетельного и не поноси несостоявшегося. Не думай: “Сейчас я уйду в себя”. Просто посиди. Побудь в центре циклона. Пусть все идет своим чередом.

Это легко заметить и со стороны. Например, можно и не понять, что человек погружен в медитацию, если он стоит, лежит или идет. Но вы тотчас поймете это, если он сидит, в особенности на полу. Из любого положения видно, что сама поза человека становится воплощенным бдением, даже если глаза медитирующего закрыты, а лицо спокойно и невозмутимо. В величавой неподвижности есть что-то от горных громад. Такая стабильность и внешне, и внутренне вещает красноречивее всяких слов. Но стоит человеку задремать, как все эти качества испарятся — рассудок ослабеет втуне, тело же явно.

Медитация сидя требует сохранения прямой величественной осанки, причем в течение долгого времени. Выпрямиться, в общем, легко, однако это только начало сложного процесса непрерывного раскрытия. “Пристроиться” тоже нетрудно, но никогда не знаешь, какой номер выкинет твой разум. Главное в медитации не особое положение тела, каким бы внушительным оно ни было. Главное — правильно внутренне расположиться по отношению к собственному рассудку. Это как бы “сидение ума”.

Усевшись, можно по-разному подобраться к настоящему, но любой способ предусматривает преднамеренное и непредвзятое сосредоточение внимания. Разница лишь в том, как и на чем сосредоточиваться.

Лучше не усложнять, а начать с дыхания, прочувствовать каждый свой вдох и выдох. В конечном итоге появится способность расширять диапазон осознания и наблюдать все изменения, все завихрения и хитросплетения собственных мыслей и чувств, ощущений и стремлений души и тела. Однако для упрочения внимания и осознания потребуется время. Ведь придется удерживать в поле зрения весьма широкий набор объектов и не теряться в них, не увлекаться чем-то одним и попросту не погружаться в них. У большинства из нас на это уйдут годы, многое определят внутренняя мотивация и напряженность тренировок. Поэтому вначале все же сосредоточься на дыхании или же воспользуйся им как якорем, и оно удержит тебя, если ты почувствуешь отклонения в сторону. Потренируйся годик-другой и увидишь, что из этого выйдет.

ПОПРОБУЙ: Ежедневно находить время для “чистого бытия”. И пяти минут хватит, но пусть будут и десять, и двадцать, и тридцать минут, если решишься зайти так далеко. Сядь и созерцай рождение мгновений, одного за другим. Ничего не планируй — только полностью присутствуй в настоящем. Пусть твое дыхание станет якорем и поможет тебе удержать внимание на настоящих мгновениях. Размышляя, твой ум будет блуждать туда-сюда, отдавшись воле ветров и течений рассудка, пока в какой-то точке якорная цепь вдруг не натянется и не вернет тебя обратно. И так будет постоянно. Возвращайся к дыханию во всей его полноте каждый раз, как отвлечешься. Сиди прямо, но не чопорно. Думай, что ты — гора.

Мы потеряли ощущение достоинства из-за тех шрамов и ран, что носим в душе с давних пор, и из-за собственной неуверенности в будущем. Только сомнительно, чтобы сам человек без видимых причин вдруг решил, что не достоин уважения. Ему помогли осознать себя ничтожеством! Как только ни преподавали ему этот урок в детстве! И человек раз и навсегда усвоил этот урок.

Итак, занимая свое место для медитации и напоминая себе о достоинстве позы, мы вновь обретаем свою изначальную ценность. И это заявление многого стоит. Не сомневайтесь, наша душа прислушается! А мы? Мы-то готовы слушать? Готовы ли мы прислушаться к потоку переживаний, что хлынут в этот момент, и в следующий, и потом?..

ПОПРОБУЙ: С полминуты посидеть с достоинством. Как ты себя чувствуешь? Встань и постой с достоинством. В каком положении у тебя плечи? Как ты ощущаешь свой позвоночник, голову? А что бы это значило: идти с достоинством?

Порой это чувствуешь, а подчас и нет. Набравшись терпения и хоть недолго просидев так, ты вдруг входишь в соприкосновение с самой сутью бытия в ее запредельности, необремененности, предвидении и ясности. Она сродни осознанию, не подвержена влияниям умонастроений и жизненных обстоятельств. Подобно зеркалу, она бесстрастно отражает предстающее пред ней. Это и внутреннее знание того, что, как бы то ни было, что бы ни случилось, что бы ни перевернуло твою жизнь и ни захлестнуло тебя, все это неизбежно и само по себе пройдет. И по этой единственной причине оно отражается в настоящем мгновении, и ты видишь его, принимаешь его существование, скользишь по его набегающим волнам и качаешься на волнах своего дыхания, веря, что рано или поздно найдешь выход в действии, придешь к соглашению, вырвешься за пределы ограничений — но не за счет попыток, а благодаря созерцанию, принятию естественного хода событий, полному проживанию их, мгновение за мгновением.
Медитация в полном осознании — не способ убежать от проблем и трудностей в этакое “отключенное медитативное” состояние самопогруженности и полного отрицания. Напротив, это готовность встретить боль, смятение, утраты, если именно они определяют миг настоящий, это готовность подолгу и без рассуждений продолжать созерцание. Это поиск понимания характера ситуации за счет дыхания в положении сидя.
Один из учителей дзэн — Шунру Сузуки Роши — выразил это следующим образом: “Умонастроение, возникающее при сидении в правильной позе, есть само по себе просветление... Данные формы (медитация сидя) не являются средством достижения верного умонастроения. Поза — вот что есть умонастроение”. Медитируя сидя, ты сразу же входишь в соприкосновение с истинной своею при¬родой.
Итак, медитация сидя прежде всего означает пребывание в такой позе, когда само тело выражает, утверждает и сообщает о состоянии присутствия, о решимости признать и принять все, что бы ни случилось в любой момент. Ориентирование идет на непривязанность и неколебимую устойчивость, которые, подобно зеркалу, лишь отражают, оставаясь пустыми, открытыми. Это отношение заключено в позе, в самом выбранном положении. Поза воплощает настрой.
Вот поэтому-то многие считают, что в практике медитации сидя образ горы способствует более глубокому сосредоточению и осознанию. Стремление пробудить качества возвышенности, массивности, величественности, неколебимости, прочности помогает непосредственно воплотить эти качества в позе и осанке.
Эти качества необходимо постоянно реализовывать во время медитации. Непрерывное стремление стать воплощением достоинства, покоя и хладнокровия перед лицом любого умонастроения, которое может возникнуть, особенно если не испытываешь глубокой подавленности или смятения, заложит прочные и надежные основы для сохранения полноты осознания и бесстрастности даже в моменты крайнего напряжения и душевной смуты. Только тренируйся, тренируйся, тренируйся!
Звучит заманчиво, но одной мысли, что понимаешь суть полноты осознания, но откладываешь практические занятия до возникновения необходимости, недостаточно. Необходимость обрушится с такой силой, что моментально захлестнет и тебя, и твои незрелые представления о невозмутимости и полном осознании. Заниматься медитацией на практике — медленный, размеренный труд, сродни рытью канав, возделыванию виноградника, вычерпыванию пруда. Это работа в мгновении и труд всей жизни, слитые воедино.

К концу сеанса медитации, будучи недостаточно внимательным, ты и не заметишь, как отвлечешься мыслями на посторонний предмет и не осознаешь момента окончания медитации. Переход окажется скомканным. Осознать этот процесс можно в том случае, если отслеживать мысли и побуждения прекратить его. Сколько времени ты ни находился бы в неподвижности, час или три минуты, мощный толчок вдруг сообщит тебе: “Достаточно”. Или же, взглянув на часы, ты увидишь, что пришла пора “возвращаться”.
Медитируя, особенно без помощи сопроводительной магнитной записи, постарайся почувствовать самый первый толчок прекратить сеанс и последующие, более настойчивые. Подыши некоторое время, ощущая каждый импульс, и спроси себя: “А для кого достаточно?” Постарайся рассмотреть, что стоит за этим импульсом: усталость ли, скука, боль, нетерпение? Или правда пора прекращать? В любом случае не подскакивай автоматически и не пытайся продолжить медитацию, а повремени и дождись прихода ответа на свой вопрос, подыши еще немного (или чуть дольше) и сделай выход из медитативной позы настолько же ежемоментно осознанным, как и все прочие мгновения, проведенные в медитации.
Такое упражнение углубит осознание самых разных ситуаций, связанных с окончанием или завершением одного и переходом к чему-то другому. Этот переход может быть простым и мимолетным, будто легко прикрыл дверь, или сложным и болезненным, как если бы завершался некий жизненный этап. С какой же легкостью мы совершенно механически закрываем дверь, ведь жест этот абсолютно незначим в масштабах бытия (конечно, если не боимся разбудить спящего ребенка). Но именно в силу сравнительной незначимости такого движения осознанное выполнение его обостряет наше восприятие, нашу способность не терять связь со всеми мгновениями жизни, разглаживая глубокие складки привычной бездум¬ности.
Занятно, что с тою же, если не с большею, легкостью бездумность окутывает наши самые мимолетные свершения и переходы от одного жизненного этапа к другому, включая процесс старения и ухода из жизни. И здесь осознание может оказаться целительным. Мы подчас находимся в такой глухой защите от полного и прямого воздействия эмоционального переживания — горя, грусти, стыда или, коли на то пошло, даже радости и удовлетворения, — что бессознательно укрываемся за туманом бесчувствия, не давая себе возможности ощутить свои чувства и даже не подозревая об их существовании. Туман неосознанности затягивает именно те мгновения, которые способны предоставить нам наилучшую возможность ощутить нестабильность в работе, причаститься вселенскому и обезличенному бытию и становлению, лежащим в основе наших личных эмоциональных проявлений, прикоснуться к таинству малости, хрупкости и мимолетности бытия и успокоиться абсолютной неизбежностью перемен.
В дзэн сидение в групповых медитациях иногда обрывает громкий удар деревянной колотушки. Никакой романтичной паузы под нежный звон колокольчика, возвещающего об окончании сеанса. Это как требование немедленно прерваться — время пришло, теперь вперед! Если грезишь наяву, даже слегка, — удар колотушки встряхнет тебя, указав таким образом на недостаточную степень твоего присутствия в настоящем. Он напомнит о том, что сеанс уже позади и пришло время взглянуть в лицо новому мгновению.
В других религиях, как правило, окончание группового сеанса возвещает нежный звон колокольчика. Таким способом тоже можно вернуть человека к действительности и подсказать ему, не ослабело ли его внимание в тот момент. Собственно, для завершения сеанса любой звук хорош — тихий, нежный и резкий, громкий. Оба напомнят нам о необходимости полного присутствия в мгновении, когда свершается переход, о равнозначности начала и конца, о том, что, как сказано в Алмазной сутре, самое главное — “воспитать ум, который ни к чему не льнет”. Только в этом случае мы узрим мир в истинном свете и познаем силу чувства и мудрость во всей широте их диапазона.

Тогда каждое мгновение поразит новизною, положит начало новому, отпустит минувшее, примет сущее. Как и в странствиях по каменистой почве, ничто не определено здесь заранее. Бесспорно, в странствиях этих многое узришь и поймешь. Только заранее не узнать — чего именно. Нельзя же заставить другого восхищаться игрой золотистых лучей предзакатного солнца на пшеничном поле или восходом луны над горами. В такие моменты лучше помолчать. Все, что требуется, — самому воспринять их величие и надеяться, что и другие узрели его в тиши мгновений. Закаты солнца и лунные восходы говорят сами за себя, на своем языке, собственными красками. И в тишине порой неукротимо звучат их голоса.
Так же и в занятиях медитацией нужно руководствоваться собственным опытом, не забивая себе голову мыслями о том, верное ли чувство ты испытываешь, то ли видишь, о нужном ли думаешь. В такие мгновения доверься своему опыту: доверяешь же ты ногам отыскать надежную тропу среди камней! Если будешь развивать в себе эту уверенность в противовес неуверенности и укоренившейся привычке полагаться на чужой (как правило, неквалифицированный!) совет как благословение собственного опыта, то нечто глубокое неуловимо изменит твой путь. Наши ноги и наше дыхание учат нас не спотыкаться, продвигаться осознанно, всегда сохранять покой, куда б мы ни шли, и восхищаться настоящим. Это величайший из даров, ниспосланных нам в жизни.

ПОПРОБУЙ: Каждый раз во время медитации осознавать тот момент, когда появится мысль: “А то ли я делаю?”, “Верно ли чувствую?”, “Это ли должно происходить?”. Не пытайся искать ответы, только пристальнее вглядись в настоящее. Осознай его глубже. Дыши и держи вопрос во внимании с учетом всех контекстуальных возможностей момента. Уверуй, что каждый момент — это то, чем бы оно ни было. Вглядываясь в суть его, не прерывай потока осознания череды мгновений и не анализируй, не рассуждай, не осуждай, не проклинай, не сомневайся. Лишь внимай, вбирай, открывайся, отпускай, принимай. Сейчас. Только этот шаг. Только этот миг.

Находиться в это время в горах или вблизи гор полезно, но вовсе не обязательно, ибо источником силы здесь явится внутренний образ.
Вообрази себе самую прекрасную гору, которую видел, о которой слышал или которую только можешь представить — лишь бы ее очертания выражали лично твое восприятие горы. Сосредоточившись на созданном образе или на видении горы внутренним взором, окинь взглядом ее общие очертания, горделиво вздымающуюся вершину, подножие, тонущее в складках земной коры, отвесные или пологие ее склоны. Заметь, как она тяжела, как неподвижна, как прекрасна издалека и вблизи. Красоту источает неповторимый абрис — очертания и форма. Но гора воплощает и некие универсальные качества, не определяющиеся конкретными очертанием и формой.
На вершине твоей горы лежит снег, а на нижних склонах ее растут деревья. У горы одна очень высокая вершина — нет, это длинная цепь с высокогорными плато! Однако, как бы гора ни выглядела, ты сиди и вдыхай в себя ее образ, созерцай, примечай ее особенности. А когда почувствуешь, что готов, пробуди ощущение горы во всем теле, и пусть твое тело, сидящее на полу, и гора, предстающая перед мысленным взором, сольются в одно. И вот уже голова твоя — величавая вершина, плечи и руки — горные склоны, бедра и ноги — надежное основание горы — врастают в пол, подушку или стул. Твое тело ощущает упоительный подъем, а позвоночник — соосность, эти изначальные качества горы. Ты становишься дышащей горой, неподвижно-спокойной. Ты — сама суть, нашедшая выражение в сосредоточенности и укорененности неизменного присутствия, а не в словах или мыслях.
Солнце движется по небосклону, а гора неподвижна. Свет и тень, краски дня каждый миг сменяют друг друга, но им не нарушить покоя горы. Даже неискушенный взор отметит эти перемены. Вспоминаются шедевры Клода Моне, этого гения, который ставил сразу несколько мольбертов и терпеливо, час за часом, запечатлевал на них жизнь неодушевленную. Он переходил от одного полотна к другому. Игра света, теней и красок преображала собор, реку или гору, а он шел от одного полотна к другому, даря зрителям новый образ. Ночь сменяет день, а день — ночь, свет рождается и умирает, а гора неподвижна, она верна своей сути. Ее не тревожит смена времен года, не беспокоят ежеминутные и ежедневные перемены погоды. Покой превыше всех перемен.
Летом в горах нет снега, разве что на вершине или в расщелинах, укрытых от прямых лучей солнца. Осенью гора охвачена пожаром сияющих красок, а зимой укрыта снегами и льдом. В любое время года она то вдруг скроется в тучах, то спрячется за покровом тумана, то затянется пеленой холодной мороси. Туристы расстроены — им не видно всю гору, а ей безразлично: видно, не видно ли, тучи ли, солнце, жарко ли, холодно. Гора неподвижна, она верна своей сути. Налетит ли жестокая буря, обрушатся невероятной силы дождь, снег и ветер — и среди этого буйства стихий гора неподвижна. Придет весна, птицы вновь запоют на деревьях, деревья вернут себе утраченные листья, на лугах и на горных склонах запестреют цветы, и реки переполнятся талыми водами. Но гора остается недвижима, неподвластная погоде, земным катаклизмам, мирской суете.
Удерживая в памяти этот образ во время сеанса, мы обретаем способность стать воплощением неколебимого покоя и надежности перед лицом изменений, происходящих в нашей жизни каждую секунду, каждый час, год за годом. И в жизни, и в медитации мы непрерывно ощущаем воздействия неустойчивой природы нашего разума, тела и внешней среды. Мы переживаем светлые и темные, яркие и тусклые периоды. Нас жестоко бьют сокрушительной силы шторма, что бушуют в природе, в умах и сердцах. Мучимые ветром, дождями и холодом, мы то проваливаемся во тьму отчаяния, то взмываем в высоты упоительного счастья. Сама наша внешность непрестанно меняется, как лик горы от непогод и эрозий.
Уподобляясь горе на время медитации, мы получаем доступ к ее крепости и стабильности и усваиваем эти качества. Сила горы укрепит наше стремление встречать каждый миг своей жизни осознанно, уравновешенно и понимающе, поможет узреть, что наши мысли и чувства, ежедневные заботы, эмоциональные порывы и срывы, да и все, что происходит с нами, сродни лишь погоде в горах. Мы склонны принимать все близко к сердцу, но в действительности важна обезличенность. Погодных изменений не отринешь, не проигнорируешь. Их нужно принять во внимание, прочувствовать, познать их возможности и постоянно осознавать, ибо они способны нас уничтожить. Действуя таким образом, мы среди бурь обретем больше покоя и мудрости, чем надеялись. Этому и еще очень многому научат нас горы — только прислушайся.
Однако за всем сказанным и сделанным следует помнить, что медитация — всего лишь прием. Лишь перст указующий. Куда? Осмотрись, прежде чем идти. Разумеется, образ горы придаст нам стабильности, но мы — люди и по сути своей гораздо интереснее и сложнее любой горы. Если мы горы, то горы дышащие, подвижные, танцующие. Мы тверды, словно камень, несгибаемы, неколебимы и в то же время нежны, мягки и текучи. Наши возможности безграничны. Мы видим, мы чувствуем. Знаем и понимаем. Учимся, растем, исцеляем, особенно если стремимся услышать внутреннюю гармонию мира и при любых обстоятельствах оставаться в центре циклона.

Птицы исчезли в небе,
вот-вот растает последнее облачко.
Мы сидим рядом: я и гора,
пока не останется только гора.
ЛИ ПО

ПОПРОБУЙ: Во время медитации мысленно воссоздать образ горы. Проверь, насколько это поможет тебе углубить ощущение покоя, увеличить продолжительность сеансов, не поддаваться несчастьям, трудностям, лености ума. Спроси себя, чему учишься ты в результате этих попыток. Замечаешь ли неуловимые перемены в собственном отношении к тому, что переменчиво в твоей жизни? Можешь ли ты пронести образ горы по жизни? Способен ли увидеть горы в других, узреть неповторимость каждой горы во всем многообразии форм и очертаний?

Ощути полную тишь тех мгновений, когда водная гладь и отражения неподвижны, переживи и те мгновения, когда воды вдруг зарябят, забурлят, заволнуются, а глубина и отражения на какое-то время исчезнут. Сквозь все эти ощущения продолжай медитировать и лишь отмечай взаимодействие многочисленных сил твоего сердца и ума, мимолетных мыслей и чувств, импульсов и реакций, что проносятся мимо подобно волнам; примечай их воздействие, как заметишь над озером игры стихий: ветра, волны, света, теней и отражений, запахов и цветов.
Смущают ли мысли и чувства озерную гладь твою? Хорошо ли тебе при этом? Поймешь ли, что зыбь и волнение — качества, неотъемлемо присущие тебе, если ты — озеро и обладаешь поверхностью? Сумеешь ли соотнести себя не с одной лишь поверхностью, но со всей толщей воды, сможешь ли стать глубинным покоем и ощущать только легкое волнение, даже когда озеро изойдет пенной волной?
И в повседневной жизни, и в медитации способен ли соотнести себя не с одним лишь содержимым своих мыслей и чувств, но и с неисчерпаемыми залежами осознания, что само обитает за пределами мозга? Созерцая озеро, мы медитируем с намерением полностью осознать и принять все проявления тела и ума, как медитирует озеро в объятиях земли, отражая солнце, луну, звезды; деревья и камни; небо и облака; птиц и весь белый свет под эфирными ласками ветра, который выявляет и подчеркивает жизненность, живость и дух озера.

В такой день, в сентябре или октябре, Уолден кажется настоящим лесным зеркалом в оправе из камней; мне эти камни представляются редкостными и драгоценными. Нет на лице земли ничего прекраснее, чище и в то же время просторнее, чем озеро. Это небесная вода. Ей не нужны ограды. Племена проходят мимо, не оскверняя ее чистоты. Это зеркало, которое нельзя разбить камнем, с которого никогда не сойдет амальгама, на котором Природа постоянно обновляет позолоту; ни бури, ни пыль не могут замутить его неизменно ясной поверхности; весь сор, попадающий на поверхность воды, исчезает, смахивается легкой метелкой солнца; это зеркало не затуманить ничьим дыханием, а собственное его дыхание поднимается над ним облаками и продолжает в нем отражаться.
ТОРО. Уолден, или Жизнь в лесу

ПОПРОБУЙ: Использовать образ озера, сохраняя покой, медитируя сидя или лежа, никуда не стремясь, оставаясь в объятиях осознания. Отметь отражения ума, его возмущения. Почувствуй покой в глубине. Не откроет ли этот образ тебе новый стиль поведения в период душевной смуты?

Как и в процессе сидения, что-то непременно появится и отвлечет твое внимание от собственно ощущения ходьбы. С этими ощущениями, мыслями, чувствами, импульсами, воспоминаниями и предчувствиями, возникающими во время движения, мы работаем так, как обычно. И в конце концов ходьба становится покоем в движении, текучестью осознания.
Упражняться в медитации на ходу предпочтительнее всего там, где ты не привлечешь к себе внимания, особенно если будешь передвигаться очень медленно. Подойдут жилые помещения, поля, лесные вырубки. Хороши уединенные пляжи. И в магазине, толкая перед собой тележку с продуктами, можно передвигаться как угодно медленно.
В неучебной обстановке медитировать на ходу можно где угодно. Для этого нет нужды ходить из стороны в сторону или по кругу, достаточно просто идти. Осознанно идти по тротуару, по коридору на службе, на пешей экскурсии, выгуливая собаку, на прогулке с детьми. Следует лишь помнить, что ты здесь, в своей телесной оболочке. Напоминай себе, что ты — в этом мгновении, совершай каждый шаг и принимай каждый миг как должное. Заметив, что спешишь, испытывая нетерпение, замедли шаг. Этим ты снимешь напряжение и напомнишь себе о том, что находишься здесь и сейчас, а вот когда доберешься туда, тогда там и окажешься. Если пропустить здесь, то вряд ли попадешь и туда. Если ум твой не сосредоточился на пребывании здесь, то он не сосредоточится и оттого, что ты лишь поменял местоположение.

ПОПРОБУЙ: Где бы ты ни был, передвигайся осознанно. Слегка замедляй движение. Сосредоточь внимание на своем теле и настоящем мгновении. Осознай сам факт, что можешь ходить, когда многие не могут. Ощути чудо движения и на миг перестань считать умение так чудесно двигаться своей естественной способностью. Пойми: ты шествуешь, гордо выпрямив спину, по просторам матери-земли. Шествуй же с достоинством, уверенный в себе. Как говорят индейцы племени навахо: “Где бы ты ни был, шествуй во красе”.
Попытайся теперь рассмотреть ходьбу формально. Встав с места или еще не усевшись, некоторое время помедитируй на ходу. Сохраняй непрерывность осознания при переходе от движения к сидению. Хватит десяти минут, получаса. И опять же, не забывай, что в нашем случае реальное время значения не имеет. Однако ты глубже изучишь и лучше поймешь, что такое медитация на ходу, если сумеешь заставить себя удержаться в ней, когда возникнут первые поползновения прекратить ее.

Мы начинаем обучать своих пациентов медитации лежа с так называемого сканирования тела. Не каждому дано просидеть сорок пять минут в неподвижности, однако любой способен “сканировать” свое тело. Для этого нужно лежать, осознавая момент присутствия “здесь”, и ощущать различные участки своего тела, расслабляя их. Такое сканирование обладает системой в том смысле, что мы движемся от одной части тела к другой в некотором порядке. Но установленного порядка не существует. Можно сканировать себя с головы до ног, или с ног до головы, или, если на то пошло, “с боку на бок”.
Вот одно из упражнений: мысленно направляй дыхание в различные участки тела, будто “дышат” пальцы ног, колени, уши — вдыхают и выдыхают. Когда почувствуешь готовность, отпусти на выдохе эту часть тела, и пусть она “растворится”. И вот мышцы расслабились, ты недвижим в осознании плавного перехода к другой части тела на следующем вдохе. Дышать по возможности старайся носом.
Однако медитация лежа не требует такой последовательности действий, как сканирование. Сосредоточивайся на любых частях тела по желанию или же в зависимости от степени их осознания вследствие ощущаемой боли или конкретных заболеваний в этой области. Войди в них, откройся, прими их участливо — и исцелишься, особенно если упражняешься регулярно. Это сродни насыщению клеток и тканей, психики, духа, души и всего тела.
Медитируя лежа, легко войти в контакт со своим чувственным телом. Мы — обладатели не одного лишь физического сердца, но и метафорического, как бы сердца в переносном смысле. Сосредоточившись на области сердца, быстрее настроишься на восприятие таких ощущений, как давление в области грудной клетки, теснение, тяжесть в груди, и на осознание состояний эмоциональных: горя, печали, одиночества, отчаяния, собственной неполноценности или гнева, которые могут быть основой ощущений физических. Мы говорим: “разбитое сердце”; “с тяжелым сердцем”; “скрепя сердце”, ибо в нашем понимании сердце есть средоточие эмоциональной жизни. Сердце же — средоточие любви, радости, сострадания, и, открыв в себе эти чувства, не обойди их почтительным вниманием.
Целый ряд медитативных упражнений, например медитация добра и любви, конкретно сориентированы на достижение человеком определенных состояний души, распахивающих и раскрывающих метафорическое сердце. Намеренное сосредоточение и удержа¬ние внимания в области сердца укрепит всеприятие, всепрощение, любовь, доброту, щедрость и веру и в процессе медитации разбудят их в твоей душе. Укрепиться в этих чувствах можно, просто распознав и осознанно встретив их, если в медитации они вдруг придут к тебе.
Другие части тела тоже исполнены метафорического смысла, когда медитируешь столь же осознанно, выбрав удобное для себя положение. Солнечное сплетение обладает качеством излучать энергию сродни солнечной и вызывать ощущение сосредоточенности, ибо по сути является центром тяжести тела и жизненных сил (всепожирающим пламенем). Гортань облекает наши эмоции звучанием. Она либо зажата, либо свободна. Порою от чувств “перехватывает горло”, пусть даже сердце открыто. Развивая осознавание области гортани, мы тесно соприкасаемся с речью, ее интонациями — то бурными, торопливыми, грубыми, глубокими, непроизвольными, то, напротив, мягкими, нежными, чувственными — и ее содержанием.
Всякая область тела физического имеет двойника в теле чувственном. Это своего рода карта, легенда которой, несущая некий глубинный смысл, лежит за пределами нашего осознания. Дабы продолжить свой рост, мы обязаны непрестанно активизировать свое чувственное тело, внимать ему, учиться у него. Медитация лежа способна во многом помочь нам, ибо по завершении сеанса мы часто бываем готовы полностью поменять все жизненные устои в результате пришедших нам откровений. В прежние времена активизации чувственного тела, почитанию жизненных его начал и признанию временности его служили религия, мифология, ритуал. Это нашло свое выражение в посвящениях, которые проводили старшие члены сообщества, принадлежавшие к одному полу. В их задачу входило обучение достигших совершеннолетия пониманию того, что представляет собой зрелый представитель данного племени или религиозного культа. В современном же обществе необходимость совершенствовать чувственное тело практически не признается. Все мы, мужчины и женщины, брошены на произвол судьбы в своих попытках достичь зрелости. Наши старейшины в отсутствие необходимых наставлений изменили своей изначальной природе, и более нет коллективного знания о том, как управлять жизненной силой молодежи, детей наших. Полнота осознания поможет нам воскресить эту древнюю мудрость в себе и в других.
В жизни так часто приходится лежать, что медитация в этом положении легко открывает нам двери в иные измерения сознания. Перед сном, на прогулке, отдыхая и просто бездельничая, приляг — и сама поза будет тебе предложением ощутить полноту осознания, слить воедино дыхание с телом и миг за мигом наполнять его осознанием и всеприятием, слушать и слушать, слышать и слышать, расти и расти и, все отпуская, прощать...

ПОПРОБУЙ: Лечь и настроиться на свое дыхание. Почувствовать его движение в твоем теле. Вместе с дыханием побывать в различных частях своего тела: в ступнях и в ногах, в области таза и детородных органов, брюшине, грудной клетке, в области спины, в плечах, предплечьях, шее и гортани, в голове, лице, у себя на макушке. Внимай! Ощути присутствующее, чем бы оно ни оказалось! Познай всю изменчивость телесных движений. Познай все те чувства, что она породит.
Попробуй медитировать не перед сном, а в другое время. Не на кровати — на полу и в разное время суток. В полях и лугах, если выпадет случай. Под деревьями, под снегом и под дождем.
Укладываясь спать и просыпаясь, удели побольше внимания своему телу. Хоть несколько мгновений потянись, вытянись по возможности на спине, и ощути свое тело как единый вдох. Особое внимание обрати на те части тела, что нездоровы. Пусть твое дыхание вернет им целостность и воссоединит их с телом. Помни о чувственном теле. Ощути смысл бытия.

Это удивительно благодарное занятие. Никуда не надо стремиться, как и в других практиках развития осознания, однако намеренно и ежемоментно расширяешь свои физические возможности. Ты исследуешь сферу, где интенсивность ощущений тесно связана с растягиванием или напряж¬ением мышц и с сохранением равновесия в необычных пространственных комбинациях конечностей, головы и туловища. Там ты находишься несколько дольше, чем хотела бы часть твоего сознания, дышишь и ощущаешь свое тело и не пытаешься совершить прорыв, не устраиваешь состязаний с другими и, более того, не стремишься к физическому совершенству. Ты не даешь оценки собственным движениям, а пребываешь в покое, соприкасаясь со всем объемом своих ощущений, включая и напряжение, и дискомфорт (а это — милость Божия, ибо возникают они, когда ты не стремишься преодолеть себя), всем телом ты вкушаешь прелесть мгновения.
И все же прилежный ученик замечает, что телу по вкусу жесткость такой диеты и в нем происходят изменения. Занятия эти отличаются ощущениями “еще чуть-чуть” и “теперь хорошо”. Тело все глубже и глубже уходит в растяжку или расслабление между требующими усилий позами. Ничего вынужденного — мы лишь пытаемся естественно войти в структуру тела, разума, плоскости, вселенной и сохранить эту связь.

ПОПРОБУЙ: Ежедневно укладываться на пол и осознанно растягивать мышцы и суставы тела — недолго, минуты по три-четыре. Слушать дыхание и то, что сообщит тебе тело. Напоминать себе о том, что это — твое тело сегодня. Проверять, не потерял ли ты связь с ним.

Это, разумеется, справедливо, если обращаешь внимание на то, глубоко ли ощущается телесный покой, насколько сложно для тебя удержать позу, растет ли нетерпение рассудка, насколько противится он концентрации на дыхании. Все это просто нельзя не заметить, лежа на полу, созерцая собственную коленку и одновременно пытаясь дотянуться до нее головой, однако осознание куда сложнее, когда речь идет не о йоге, а о повседневной жизни. Хотя основной принцип остается в силе, ведь йога и жизнь — это просто разные способы выражения одного и того же. Забывая или пренебрегая осознанием, можно научиться гораздо большему, чем непрерывно осознавая все вокруг. Слава Богу, многим из нас можно не беспокоиться на этот счет в силу общей склонности человека жить неосознанно. Только вернувшись к осознанности, мы прозреваем.

ПОПРОБУЙ: Заметить разницу в восприимчивости к стрессу и способности сопротивляться ему в те периоды, когда ежедневно медитируешь и занимаешься йогой и когда нет. Удастся ли тебе осознать последствия бездумных и механических твоих поступков, особенно если вызваны они напряженной работой или обстановкой дома? Как ты ощущаешь себя в своем теле, если занимаешься и если нет? Куда уходит твоя решимость всегда помнить о неделании? Не появляется ли в отсутствие регулярных занятий ощущение недостатка времени и стремления в чем-то достичь результата? Как это влияет на твои отношения с людьми? Откуда в основном берутся схемы неосознанного поведения? Что стимулирует их появление? Готов ли ты осознать их, когда они возьмут тебя за горло, независимо от интенсивности твоих занятий на этой неделе? Поймешь ли, что само отсутствие тренировок есть изнурительная тренировка?

Начни, сосредоточившись на позе и дыхании. Затем в области сердца или брюшины вызови ощущение или образ доброты и любви, и пусть их свет заполнит все твое существование. Покойся в объятиях собственного осознания. Ты, как любое дитя, достоин добра и любви. Пусть щедрые силы матери и отца соединятся в твоем осознании, и в этот миг существо твое обретет то признание, уважение и ту доброту, которые, возможно, ты не получил в детстве. Наслаждайся теплотой этих добрых и любящих сил, жадно вдыхай и выдыхай их, как если бы целую жизнь безнадежно стремился к ним — и вдруг получил их живительную подпитку.

Вызови в себе ощущение умиротворенности и всеприятия. Некоторым помогает, если они периодически повторяют себе примерно следующие слова: “Да покинет меня невежество! Да покинут меня алчность и ненависть! Да уйдет от меня страдание! Да пребуду я в счастии!” Но цель этих слов одна: разбудить ощущение добра и любви. Это лишь добрые пожелания самому себе — сознательно сформированное намерение хоть сейчас, хоть на это мгновение освободиться от тех проблем, что так часто мы сами себе создаем или запутываем из-за собственных страхов и беспамятности.

Однажды сделав себя средоточием доброты и любви, осветив свое существование их светом, упокоившись в объятиях доброты и любви, ты сможешь остаться таким навсегда: вечно пить из этого источника; купаться в нем, обновляясь; питаться от него, пополняя запасы жизненных сил. Это упражнение воистину исцелит твои тело и душу.

В занятиях можно пойти дальше. Сделав свое существо центром лучистой энергии, выпусти ее сияние наружу и направь туда, куда ты сам захочешь. Сначала, например, на самых близких тебе членов твоей семьи. Если у тебя есть дети, сосредоточься душою и сердцем на них, представь сущностные их качества, пожелай им добра, избавления от напрасных страданий, обретения истинного пути в этом мире, познания любви и прощения. А потом распространи пожелания на своего партнера, на братьев, сестер, на родителей...

Распространи доброту и любовь на родителей, живы они или умерли, пожелай им добра, пожелай, чтобы не знали они боли одиночества, приголубь их. Если чувствуешь, что способен на это, что таким образом исцелишься и обретешь свободу, найди уголок в своем сердце, чобы простить их за все недостатки, за страхи, за всю несправедливость и те страдания, что они могли причинить тебе. Вспомни строку Йитса: “Да что могла бы она натворить такая, как есть?”*

И вовсе не обязательно на этом останавливаться. Любого можно оделить добротой и любовью, знакомых и незнакомых тебе людей. Возможно, это пойдет им на пользу, но в первую очередь это, несомненно, принесет пользу тебе, обнажит и расширит твое чувственное бытие, и оно начнет неуклонно набирать силу по мере того, как ты намеренно будешь обращать свои доброту и любовь на людей, с которыми тебе бывало непросто, на того, кого ты недолюбливал или кто отвергал тебя, на того, кто угрожал и вредил тебе. Во время занятий ты можешь направить доброту и любовь на целые сообщества — на угнетенных, страждущих, попавших в сети войны, насилия, ненависти. Пойми: они такие же, как и ты, они любят, надеются, верят, им нужны кров, пропитание и мир. Возлюби всю планету в целом, торжествующую и молчаливо страдающую, природу, реки и ручейки, воздух, океан, леса, растения и животных, всех вместе или каждого в отдельности.

Практика добра и любви в медитации и в повседневной жизни по сути своей беспредельна — беспрерывное и безграничное проявление взаимосвязи. Это слияние. Если на мгновение полюбишь одно дерево, один цветок, одну собаку, один уголок, одного человека или хотя бы себя, то в этом моменте пребудут все люди, все места, все страдания и вся гармония. Такие упражнения — не попытка изменить что-то или куда-то попасть, как, наверное, кажется на первый взгляд. В них лишь стремление обнаружить неотъемлемые качества бытия. Любовь, доброта постоянно живут где-то, а значит, везде. Мы не способны коснуться их и почувствовать их прикосновение из-за наших собственных страхов и обид, алчности и ненависти, отчаянных попыток держаться иллюзии полного одиночества и разобщенности.

Разбудив в себе занятиями такие чувства, мы выходим за пределы собственного неведения; подобно тому как в йоге мы преодолеваем сопротивление мышц, связок и сухожилий, так и в любой по форме медитации преодолеваем ограниченность и неведение собственного ума и сердца.

Моя религия — доброта.
ДАЛАЙ-ЛАМА

ПОПРОБУЙ: В процессе занятий прикоснуться к сути своей с добротой и любовью. Попробуй преодолеть возможное внутреннее сопротивление занятиям, вырваться за рамки объяснений, почему в твоей жизни отсутствуют любовь и понимание. Пойми: все это только твои мысли. Окунись в приятную теплоту доброты и любви, как в детстве, сидя на ручках у любящей мамы или отца. А теперь поиграй с нею: направь ее лучи на других людей и на весь окружающий мир. Практика эта безгранична, собственно, как и любая другая; она ширится и углубляется тем больше, чем чаще к ней обращаешься, — так же буйно растут цветы в любовно ухоженном саду. Ни в коем случае не стремись оказать помощь кому-нибудь из людей или всей планете. Просто осознавай их, люби их, желай им добра, с добром, состраданием и пониманием откройся их горестям. Если же в процессе занятий заметишь, что практика эта требует от тебя изменить свое поведение в повседневной жизни, то пусть и поступки твои станут вместилищем любви, доброты и осознанности.

Огонь — опасный, но при осторожном обращении с ним послушный — служил нам утешением, источником тепла, света, защитой. К концу дня, присаживаясь к костру, мы могли отдохнуть. В теплом мерцающем свете живого огня рассказывались предания и велись беседы о былом, или же люди просто молча сидели, улавливая отражения собственных мыслей в непрестанно меняющих свои очертания языках пламени и мерцании картин волшебного мира. Огонь позволял переносить темноту и давал ощущение покоя и безопасности. Он успокаивал, обнадеживал, исцелял, погружал в раздумья и был абсолютно необходим, чтобы выжить.
Необходимость эта, равно как и каждый удобный случай посидеть в тишине, обусловливалась характером повседневной жизни человека. В нынешнем нашем торопливом мире костер непрактичен. Нечасто дарит он нам роскошь необычного настроения. Стоит щелкнуть выключателем — и внешний свет начинает меркнуть. Мы с легкостью освещаем окружающий мир как угодно ярко и возвращаемся к обыденности своих жизней, заполняя те часы, что проводим на ногах в суете и делании. Жизнь не отпустит нас в настоящее, если мы не останемся в нем преднамеренно. Теперь у нас нет того природою определенного момента, когда приходится бросать все дела, ибо не хватает света... нет момента, изначально неотделимого от самого существования, когда еженощно мы “сбрасывали обороты” и отпускали все дневные заботы. Сейчас нам остались только редкие драгоценные мгновения обретения душевного покоя в свете костра.
Но вместо этого мы проводим вечера перед телевизором в тусклом электрическом свете, действительно тусклом в сравнении с природным. На нас непрерывно сходит лавина звуков и образов, рожденных в посторонних умах; наш ум заполняют однотипные сведения о похождениях, страстях и желаниях посторонних людей. Сидение перед телевизором оставляет нам все меньше времени для встреч с тишиной. Оно поглощает время, пространство, покой, как наркотик погружает нас в бездумно-пассивное существование. “Жвачкой для глаз” назвал его Стив Аллен. Газеты действуют практически так же. Сами по себе они неплохи. Но мы часто по своей воле крадем у себя с их помощью многие драгоценные мгновения, которые могли бы прожить полной жизнью.
Выходит, мы не обязаны поддаваться пагубному очарованию увеселений и необузданных страстей. Мы в состоянии выработать другие привычки, которые вернут нам извечную внутреннюю тягу к теплу, покою, миру в душе. Оставшись, скажем, наедине со своим дыханием, мы будто подсядем к костру. Попристальнее вглядевшись в свое дыхание, мы увидим не меньше, чем в мерцании углей, горячей золы и пламени, где пляшут тени наших мыслей. Вот и стало тепло. И если действительно не захотеть куда-то попасть, а остаться здесь, в этом мгновении, каким бы оно ни было, мы можем легко обнаружить тот древний покой, что лежит за пределами наших мыслей и чувств — в древности люди обретали его, сидя возле костра.

Но для меня раннее утро — расчудесное время для занятий медитацией. Все спят. Мирская суета не начала еще свое кружение. Я поднимаюсь с постели и час отвожу бытию, ничего не делаю. Вот уже двадцать восемь лет пробежало, но очарование не пропадает. Порой тяжело подниматься, либо ум, либо тело бунтует. Но ценность отчасти в том, чтобы встать в любом случае, даже если не хочешь.
А главная благодать ежедневного распорядка заключена в приобретенной невосприимчивости к очарованию преходящих умонастроений. Решимость вставать рано, чтобы помедитировать, перестает зависеть от охоты или нежелания заниматься этим. Практика зовет нас к высшим стандартам — осознанию необходимости бодрствовать и той легкости, с которой мы сползаем в колею механического существования, где нет ни осознанности, ни восприимчивости. Ранние прогулки, цель которых — упражнение в неделании, сродни процессу отпускания металла. Выделяется такое количество теплоты, что его хватает на перестройку атомов, обновление и укрепление кристаллической решетки тела и ума, основы нашей нравственности, которая напоминает нам, что жизнь — нечто большее, чем простое делание.
Дисциплинированность порождает постоянство, не зависящее от характера дня прожитого или же дня предстоящего. Я в особенности стараюсь найти время для занятий, хоть несколько минут, по таким дням, когда происходит что-нибудь важное: радостное или мучительное, когда дух мой смятен и в делах нет порядка, когда столько не сделано и чувства играют. После занятий потаенный смысл такого момента уже вряд ли ускользнет от моего понимания. Мне будет легче прорваться через него.
С утра пораньше начав с полноты осознания, напоминаешь себе, что все преходяще, но что можно обрести и сохранять постоянство, мудрость и душевный покой перед лицом любых жизненных обстоятельств. Останавливая свой выбор на занятиях рано поутру, ты реализуешь эти качества. Иногда я даже говорю о своем “режиме”, хотя ничего общего с режимом здесь нет. Осознанность противопоставляет себя режимам.
Если нет охоты вставать часом раньше обычного, всегда есть возможность начать с получаса, пятнадцати и даже пяти минут. Главное — суть. Какие-то пять минут утренних занятий могут принести пользу. На пять минут откажись от сна — и ближе подойдешь к осознанию степени своей приверженности сну, поймешь, сколько же надо дисциплины и решимости, чтобы выкроить даже это ничтожно малое время на ничегонеделание. Так или иначе, мышление всегда отыщет достоверное на вид объяснение вроде того, что уж если ты ничего не будешь делать и нет особой необходимости заниматься этим именно сегодня утром, да и причин тому нет, то отчего бы не соснуть чуток, это тебе абсолютно необходимо, а начать-то можно и завтра!
Чтобы превозмочь такое вполне предсказуемое сопротивление отдаленных уголков разума, совершенно необходимо накануне вечером твердо решить, что поднимешься независимо от возражений рассудка. В таком решении заключены намерение и душевная дисциплина. Ты делаешь это по собственной воле и в определенное тобою время, независимо от рассудочного желания. С течением времени дисциплина становится частью тебя. Просто ты выбрал новый способ существования. Это не обязанность, ты себя не насилуешь. Это означает, что ты пересмотрел все свои ценности и поступки.
Но если ты к этому не готов (и даже если готов), всегда можно сделать момент пробуждения, независимо от того, в какое время это произойдет, моментом полноты осознания, самым первым в наступающем дне. Прежде чем пошевелиться, постарайся почувствовать подвижность своего дыхания. Ощути свое тело, лежащее на кровати. Выпрямись. Спроси себя: “А проснулся ли я? А знаю ли я, что в подарок мне послан новый день? Готов ли я к нему? Что случится сегодня? Сейчас я пока не знаю. Даже думая о том, что предстоит мне сделать, откроюсь ли я этому незнанию? Способен ли я посмотреть на день сегодняшний как на приключение? Могу ли увидеть, что настоящий миг рождает вероятности?”

Когда я бодрствую и во мне пробивается свет — тогда и утро... Надо научиться просыпаться и бодрствовать; для этого нужны не искусственные средства, а постоянное ожидание рассвета, которое не должно покидать нас в самом глубоком сне. Больше всего надежд в меня вселяет несомненная способность человека возвыситься благодаря сознательному усилию. Хорошо, когда он способен написать картину или изваять статую, т.е. создать нечто прекрасное, но быть, в моральном отношении, ваятелем и художником всей окружающей нас среды — задача куда благороднее. Сделать прекраснее наш день — вот высшее из искусств!
ТОРО. Уолден, или Жизнь в лесу

ПОПРОБУЙ: Дать себе обещание, что завтра встанешь раньше, чем обычно. Один только этот поступок изменит всю твою жизнь. Пусть это время, сколько бы оно ни длилось, будет временем бытия, временем намеренного бодрствования. Ты и не хочешь заполнять его ничем, кроме осознания. Нет нужды прокручивать в памяти все свои обещания этому дню, нет нужды жить, обгоняя себя. Это время безвременья, покоя, присутствия, пребывания наедине с собою.
И еще, пробудившись, но не вставая с постели, ощути свое дыхание, улови разнообразие телесных ощущений, отметь, что за мысли и чувства рядом с тобою, и пусть полнота осознания прикоснется к этому мгновению. Ощущаешь ли ты свое дыхание? В каждом вздохе улавливаешь ли рождение нового мира? Радуешься ли, чувствуя, как в этот миг дыхание свободно вливается в твое тело? Спроси же себя: “Я уже пробудился?”

******если ты думаешь, что медитировать скучно и бесполезно, да и условий подходящих у тебя нет, если считаешь, что в пещере в Гималаях или в каком-нибудь монастыре в Азии, на тропическом пляже или на ретрите в соответствующих условиях все пойдет лучше, а медитация углубится... то ты заблуждаешься. Ведь в пещере, на пляже и на ретрите окажется не кто иной, как ты сам — с теми же представлениями, тем же телом, тем же дыханием, что и здесь. И вот минут эдак через пятнадцать тебе уже одиноко в пещере, темно и сверху капает. А на пляже пошел дождь и похолодало. А на ретрите не понравился учитель, еда или помещение. Да мало ли что. Лучше успокойся и признай, что хорошо может быть и там, где ты есть. Прямо сейчас коснись основ своего бытия, и пусть полнота осознания войдет в тебя и исцелит. Если ты понял это, тогда и только тогда пещера, монастырь, пляж и ретрит обретут свою истинную полноту. Как и всякое другое место.

ПОПРОБУЙ: Использовать обыденные, от раза к разу повторяющиеся домашние дела для практики осознания. Направляешься ли к дверям, снимаешь ли трубку телефона, ищешь ли кого-то из домашних, чтобы поговорить, идешь ли в ванную комнату, вынимаешь ли белье из машинки, открываешь ли холодильник — пользуйся случаем, замедляй движения и ощущай прикосновение каждого момента. Разберись, какие внутренние ощущения по первому же звонку толкают тебя к телефону или к двери. Для чего реагировать именно так и что при этом теряется в твоей собственной жизни, в которой ты пребывал только мгновение назад? Нельзя ли сделать эти переходы более достойными? Нельзя ли каждый раз подольше оставаться там, где ты есть?
И еще: старайся осознавать такие моменты, когда принимаешь душ или ешь. Принимая душ, под душем ли ты? Ощущаешь ли кожей воду или где-то витаешь мыслями и пропускаешь сам процесс? Прием пищи — тоже хорошая возможность потренировать осознание. Ты ощущаешь вкус пищи? И осознаешь ли, как, сколько, когда, где и что ты ешь? Сможешь ли ты превратить течение дня в одну непрерывную возможность осознавать, вновь и вновь возвращаясь в настоящее?

Сидя или лежа в тишине, в любое мгновение мы можем восстановить связь с собственным телом, выйти за его пределы, слиться с дыханием, со всей вселенной, ощутить собственную целостность как часть еще большего целого. Ощущение взаимосвязи порождает глубокое чувство сопричастности, понимание того, что ты есть неотъемлемая часть всего сущего и ты ощущаешь себя полностью свободным, где бы ты ни находился. С удивлением вкушаем мы древней вневременности за пределами рождения и смерти и одновременно осознаем, как скоротечен наш жизненный путь, зыбки связи с телесной оболочкой, с этим моментом и друг с другом. Познавая свою целостность непосредственно во время медитации, мы видим и начинаем принимать вещи такими, как они есть, наши понимание и сострадание ширятся, а страдание и отчаяние тают.

Целостность есть основа того, что язык и культура отразили в словах целительство, исцеление и целомудрие. Если ощущаешь свою внутреннюю целостность, воистину тебе некуда и не к чему стремиться. Потому-то ты свободен в выборе пути. Покой становится достижимым в действии и неделании. С начала времен он заключен в нас самих. Прикасаясь к нему, мы вкушаем его и внимаем ему, поэтому и тело касается, вкушает и ощущает его, а ощутив — отпускает. И рассудок наш нет-нет да и прислушается и тоже познает минутку покоя. Открытые и приветные, мы обретаем равновесие и гармонию прямо здесь, где воплотилась вся вселенная и все мгновения слились в одно.

Сиддхартха слушал. Он весь обратился в слух, позабыв все на свете, заполнив себя пустотой, жадно всасывающей каждый звук, каждый шорох, он чувствовал, что овладел этим искусством до конца. Он слышал все это много раз, но сегодня эти сотни и тысячи голосов звучали по-новому; он уже не мог отличить один от другого, не чувствовал разницы между радостными и рыдающими, между взрослыми и детскими голосами — они были неотделимы друг от друга: жалобы тоски и веселье мудрости, крики гнева и стон умирающих — все смешалось, срослось, сплавилось воедино. И все это вместе: голоса, цели, жажда осуществления, желания и муки — все это было потоком свершений, музыкой жизни. И когда Сиддхартха, отрешившись от всего на свете, кроме этой музыки, слышал тысячеголосую песнь реки, не смех или рыдания, не отдельные голоса — ибо любой из них оборачивался узами для души, заманчивой лазейкой для его Я, — когда он слышал сразу все вместе, внимал целокупности, единству, тогда великая песнь тысячеголосой реки состояла лишь из одного-единственного слова: “Аум” — “завершение”, “совершенство”.
ГЕРМАН ГЕССЕ. Сиддхартха*.

Нужно лишь сызнова учиться, наблюдать и открывать для себя значение целостности.
ДЭВИД БОЭМ. ЦЕЛОСТНОСТЬ И СКРЫТЫЙ ПОРЯДОК

Что это?
Дух познания лежит в основе осмысленного бытия. Познание — не только путь решения проблем. Познавая мир, ты убеждаешься в том, что постоянно держишь в руках главный секрет своего бытия, самого твоего существования на земле. Кто я такой? Куда иду? Что значит “жить”? Что значит быть... мужчиной, женщиной, ребенком, родителем; быть учащимся, рабочим, руководителем, заключенным; быть бездомным? В чем моя карма? Где я нахожусь? Каков мой путь? Каково мое главное Призвание на этой земле?
Познание — это не поиск ответов, а тем более скороспелых результатов поверхностного мышления.
Поставь вопрос и не надейся на ответ, но сам вопрос повторяй без устали. И пусть он созреет, пусть наболит и накипит, войдет в фокус твоего осознания и без следа растает — ведь ничто не вечно.
Процесс познания идет не только в тишине. Познание и осознание сплелись в цветении каждого мгновения. По сути, это одно и то же в разных формулировках. Можно копаться в моторе, идти на работу, мыть посуду, слушать пение дочурки звездным весенним вечером, искать работу и при этом неустанно вопрошать себя: “Кто я такой?”, “Что это?”, “Куда я иду?”, “В чем мое призвание?”.
Проблемы разные по сути и размерам — от мелких и незначащих до серьезных и непреодолимых — непрестанно возникают на пути в течение жизни. Главное — обратиться к ним со всей пытливостью, всецело осознать их. То есть спросить себя: “О чем я думаю, что чувствую и что за выбор предстоит мне сделать?”, “И как мне это сделать?” Пусть даже так: “А хочется ли мне копаться в этой проблеме и признавать само ее существование?”
И это первый шаг — признать существование проблемы, то есть наличие какой-то напряженности, неудовлетворенности или дисгармонии. Лет сорок или пятьдесят уходят порой только на признание того, что носишь дьявола в душе. Но и это не срок. Процесс познания идет вне расписаний. Горшок на кухонной полке всегда готов служить, коль с полки снят, заполнен снедью и закипает на плите.
Познание — неизбывный вопрос. Достанет ли нам смелости вглядеться в незнакомое лицо, вне зависимости от события, и спросить себя: “Так что это? Что происходит?” Познание неспешно, созерцательно и вопрошающе: а что это? что не так? в чем суть проблемы? где факты? как они связаны? каким должно быть оптимальное решение? Вопросы и вопросы, они неисчерпаемы.
Познание не задумывается над ответами, хотя сам процесс его во множестве рождает мысли, которые внешне сходят за ответы. Жди отклика на свой вопрос. Присядь на берегу потока своего сознания, и ты услышишь, как вода журчит на камнях, и ты заслушаешься, и мимо тебя, кружась в вихре струй, будут проплывать то веточки, то листья.

Мой друг Ларри Розенберг из Центра медитации и просветления в Кембридже назвал “яканьем” эту неизбежную и неисправимую привычку выстраивать некое “я”, “мне” или “мое” на основе практически любой ситуации и жить в реальном мире, руководствуясь этим ограниченным представлением, которое, по сути, есть вымысел и самозащита. Процесс этот непрерывен и настолько прочно вошел в нашу жизнь, что протекает совершенно незаметно. Как та рыба из поговорки: так глубоко сидит в воде, что не имеет о ней ни малейшего представления. В этом очень легко убедиться, причем совершенно неважно, медитируешь ты в тишине или в обычном ритме проживаешь очередной отрезок жизни. Наш деятельный разум в каждый момент и на основании любого ощущения сооружает “я”: вот “я” живу, а это “мой” ребенок, “я” хочу есть, таково “мое” желание и “мое” мнение, “мой” путь и “мой” авторитет, “мое” будущее, “мои” познания, “мое” тело, “мой” ум, “мой” дом, “моя” земля, “я” думаю, “я” чувствую, “моя” машина и “моя” проблема.
Если этот процесс — “яканье” — окинуть пристальным и пытливым взором, то убедишься, что “я” — действительно продукт твоего собственного сознания, причем продукт не стабильный. А если поглубже покопаться в поисках стабильного, целостного, “коренного я” как основы “твоего” опыта, то обнаружить его сможешь только в пределах собственных умопостроений. Думаешь, “ты” — это твое имя? Это не совсем так. Имя — только вывеска. Равно как и возраст, пол, мнения и так далее. Не они отражают личностную суть.
Задавая себе подобные вопросы, уходя все дальше “в глубины собственной души”, держась познания как нити Ариадны, ты под ногами вряд ли обнаружишь твердую почву. Вот спроси себя: “Кто тот я, который вопрошает, кто я есть?” — и в итоге получишь ответ: “Не знаю”. Это “я” проявляется как конструкт и определяется только совокупностью его качеств, однако ни одно из этих качеств в отдельности, ни все они, вместе взятые, на деле не составят реального человека. Более того, “я” как конструкт непрерывно и ежесекундно распадается и вновь восстанавливается. Кроме того, оно весьма склонно умалять собственную значимость, ощущать свою малость, неуверенность, нестабильность, ибо само его существование так нестабильно. Все это в значительной степени усугубляет страдания от безвыходности, связанной с незнанием того, насколько мы запутались в собственных “я”, “ мне”, “мое”.
Кроме того, существует проблема внешних обстоятельств. “Я”, как правило, чувствует себя лучше, если внешние обстоятельства укрепляют его веру в собственную “значимость”, и очень плохо, если сталкивается с критикой, сложностями и с тем, что воспринимается им как препятствия и неудачи. В этом, по-видимому, и кроется главная причина заниженной самооценки у многих людей. В большинстве своем мы не знаем о надуманности этой стороны процесса самоидентификации и поэтому с такой легкостью теряем равновесие в ощущении собственной уязвимости и незначительности, в отсутствии поддержки и одобрения в свой адрес и в стремлении ощутить собственную значимость. Мы все время пытаемся обрести внутреннюю стабильность за счет внешних поступлений, стремясь улучшить свое материальное положение и завоевать любовь окружающих. Так мы непрерывно “воссоздаем” самих себя. И вопреки всем действиям, направленным на это самовоспроизведение, попытка достичь стабильности в жизни и успокоить рассудок все же бессмысленна. Буддисты сказали бы, что это обусловлено отсутствием первичности совершенно отдельного “я” и наличием процесса постоянного самовоспроизведения, то есть “яканья”. Если признать, что “яканье” — укоренившаяся привычка, а потом позволить себе отбросить ее, прекратить попытки быть “кем-то” и вместо этого ощутить полноту бытия, то жизнь станет много счастливее и спокойнее.
Кстати, вовсе не значит, что “следует стать хоть чем-то, пока не стал ничем”, как утверждает одно из главных современных искажений медитативной практики, подразумевая, что следует обрести прочное ощущение собственного “я”, прежде чем познаешь вакуум его отсутствия. Отсутствие “я” не означает, что ты — никто. Это значит, что все взаимозависимо и не существует отдельно стоящей, независимой сущности твоего “я”. Ты остаешься самим собой во взаимодействии со всеми явлениями и событиями окружающего мира, включая твоих родителей, детей, твои мысли и чувства, внешние обстоятельства, время и т.п. Более того, ты и так уже кто-то, чем бы ни занимался. Ты тот, кто ты есть. Но ты — не эквивалент своему имени, возрасту, детству, убеждениям или страхам. Они лишь твоя составная часть, но не ты в целом.
Итак, утверждая, что не надо изо всех сил стремиться стать “кем-то”, если вместо этого можно наслаждаться полнотой бытия, мы имеем в виду, что плясать следует прямо с того места, где стоишь. Медитация не имеет отношения к стремлениям превратиться в “ничто”, в эдакого зомби — созерцателя, неспособного существовать в реальном мире и решать реальные проблемы. Она представляет собой попытку увидеть вещи, как они есть, не искажая их посредством собственного мышления. Частично медитация направлена на восприятие всеобщей взаимосвязанности вещей и нереальности, ненадежности, непостоянства собственного нашего “я”, хотя в обычном смысле ощущение его “наличия” небесполезно. Поэтому, если перестанешь строить из себя нечто большее, чем являешься, в страхе представиться чем-то меньшим, то, кем бы ты ни был, это во многом упростит, облегчит и сделает счастливее твою жизнь.
Для начала можно бы прекратить принимать события на свой счет. Если что-то произошло, попытайся, хоть ради интереса, взглянуть на это безотносительно собственной персоны. Ну, так уж случилось. А может, к тебе-то оно совсем не относится. Время от времени отслеживай ход собственных мыслей. Все снова сходится к “я” и ко “мне”? Тогда спроси у себя: “А кто я такой?” или “А кто такой этот “я”, предъявляющий тут свои права?”
Уже само осознание может помочь тебе умерить “яканье” и снизить его воздействие. Потом обрати внимание на непостоянство этого “я”. За что бы имеющее отношение к тебе самому ни пытался ты уцепиться, оно все равно ускользнет от тебя. И удержать его невозможно, ибо оно непрестанно меняется, распадается и вновь воссоздается, всегда несколько по-иному, в зависимости от обстоятельств данного момента. Это дает понимание “я”, которое в теории хаоса называют “посторонним привлечением” — схемой, воплоща¬ющей порядок, но остающейся непредсказуемо беспорядочной. Повторить ее невозможно. Как ни посмотришь — она уже в чем-то изменилась.
Зыбкость природы конкретного, постоянного, неизменного “я” вполне очевидна. А значит, перестань так чертовски серьезно относиться к себе самому и прекрати мучиться мыслью, что подробности твоей личной жизни — центр мироздания. Распознавая и отпуская “собственнические” устремления, мы предоставляем вселенной возможность вместить в себя большее количество событий. Ведь мы — частичка вселенной, мы причастны ее цветению, а оно не состоится перед лицом нашей излишней самовлюбленности, эгоистичности, самокритичности, незащищенности, обеспокоенности собственной персоной, и призрачный мир нашего эгоцентрического мышления будет казаться реальным только нам.

что ищу виновника, причем виновной обычно оказывается моя жена Майла. Я оскорблен ее неуважением к моим чувствам. Я не устаю повторять ей, что мне это не нравится, что это просто отвратительно. Я максимально вежливо просил ее не делать этого, но она все равно делает. Она считает, что я пристаю к ней с глупостями, и поэтому, когда время поджимает, просто бросает кошачьи миски отмокать в раковину.
Сам факт наличия миски в раковине грозит перерасти в жаркий диспут, и в основном потому, что я злюсь, я обижен и, кроме всего прочего, “мой” гнев оправдан, ибо мое “я” уверено в своей правоте. Кошачьей миске не место в раковине! И стоит ей там оказаться, как мое “я” быстро набирает силу.
Не так давно я заметил, что этот факт перестал так допекать меня. Я особенно-то и не старался изменить свое отношение. К мискам отношение у меня прежнее, но почему-то к проблеме в целом я стал относиться иначе: с большим пониманием и чувством юмора. В общем, когда это случается, а случается это до раздражения часто, я чувствую, что осознаю собственную реакцию в тот самый момент и присматриваюсь к ней. “Вот оно”, — напоминаю я себе!
Я наблюдаю, как закипает во мне злость. Предшествует ей, как оказывается, чувство легкого отвращения. Потом зреет ощущение, что меня предали, и это чувство уже глубже. Домашние не уважили мою просьбу, и я принимаю этот факт весьма близко к сердцу. В конце-то концов, значат ли хоть что-нибудь в этой семье чувства?
Я принялся экспериментировать со своими реакциями, наблюдая их развитие. Просто стоял в кухне у раковины и ничего со своими реакциями не делал. Могу сказать, что с первоначальным чувством отвращения я справился легко: стоило остаться с ним наедине, подышать, позволить себе полностью прочувствовать его, как через пару секунд оно испарилось. И тут я заметил, что именно чувство обмана, невыполненных ожиданий бесит меня гораздо больше, чем высохшие кошачьи объедки. Значит, выясняется: не сама кошачья миска — объект моей злости, а то, что ко мне не прислушиваются, меня не уважают. Тогда при чем тут миска? Ага!
Жена и дети смотрят на все это иначе. Они считают, что я из ничего делаю проблему. Конечно, они стараются не оскорблять моих чувств, когда ощущают важность момента, но, не ощущая его, кидают миску в раковину, причем обо мне даже не думают в этот момент.
И я перестаю принимать миску на свой счет. Если мне действительно не хочется, чтобы она валялась в раковине, я просто закатываю рукава и тут же мою посуду. Или оставляю все в раковине и ухожу. Битвы на этом поприще закончились. И вообще, я теперь улыбаюсь, если наталкиваюсь в раковине на эти оскорбительные предметы. Они ведь многому меня научили.

ПОПРОБУЙ: Наблюдать собственные реакции в обстоятельствах, вызывающих у тебя гнев или раздражение. Заметь: стоит тебе упомянуть что-то вызывающее твой гнев, как ты становишься уязвимым в глазах окружающих. В такой ситуации неплохо поэкспериментировать с осознанием как с кухонным горшком. Сложи в него свои чувства и постой рядом, пусть себе закипают не спеша. Говори себе о том, что нет нужды разбираться с этими чувствами прямо сейчас, пусть настоятся, тогда их легче будет переварить и понять, не вынимая из горшка — и в полном осознании.
Заметь, что твои чувства — плод рассудочной точки зрения, а она не всегда объективна. А может, оставить все как есть и не искать, прав ты или виноват? Может, нужно набраться терпения и смелости и попробовать вложить в “горшок осознания” побольше эмоций. Пусть полежат там, настоятся. И не следует направлять их вовне в попытке устроить мир так, как тебе того хочется. А может быть, это упражнение откроет перед тобой новые пути самопознания и освободит тебя от устаревших, истасканных, уже тесных для тебя взглядов.

Помни: совет — последнее, чем можно помочь в любых обстоятельствах, разве что дать его в нужный момент, если ты тонко почувствуешь и выделишь этот момент. Будь сам собранным, открытым, доступным, и это станет величайшим даром твоим детям. Осознанные объятия в любом случае не оскорбление.

Настоящему опекуну или хранителю требуется в избытке терпение и мудрость — иначе не передать грядущему поколению того, что важнее всего. Многим — и я из их числа — кроме основных инстинктов кормления и любовного отношения необходимо практически непрестанное осознание, чтобы с честью справиться с этой задачей, защитить детей, пока они не укрепятся в собственных силах, взглядах и навыках для дальнейших путей, которые позже им предстоит исследовать совершенно самостоятельно.
Кое-кто, оценивший значение медитации в своей жизни, испытывает острое желание поучить медитации детей. Это может оказаться большой ошибкой. По-моему, лучший способ приобщить детей мудрости, медитации и т.п., особенно малышей, — это жить этим самому, воплотить собою то, что более всего хочешь передать, и не распространяться об этом. Чем больше ты будешь говорить о медитации, превозносить ее или заставлять детей поступать определенным образом, тем вероятнее, я в этом уверен, что тебе удастся навеки отвратить их от этого пути. За стремлением подчинить их и навязать им какие-то убеждения, которые истинны только для тебя, а не для них, они почувствуют твою сильную привязанность к собственной точке зрения, агрессию и будут знать, что это не их, а твой путь. С возрастом они смогут уловить и лицемерие этого, равно как и любое отличие лозунга от жизни.

Если ты самоотверженно занимаешься медитацией, дети постепенно увидят и поймут это, воспримут как должное, как часть жизни, нормальную деятельность. Возможно, они захотят подражать тебе, ибо, как правило, делают практически все, что и их родители. Мотивация для обучения и занятий медитацией должна исходить главным образом от них, и продолжать это нужно ровно настолько, насколько распространяется их интерес.
Истинное обучение безмолвно. Мои дети порой занимаются йогой вместе со мной, ибо видят, что я занимаюсь. Но в основном они посвящают себя более важным делам и не проявляют к йоге никакого интереса. Так же и с медитацией. Но в то же время мои дети знают о медитации. Они имеют представление о том, что это такое, видят, как я ценю ее и сам занимаюсь. И если у них появится желание, они будут готовы к этому, ибо знают, как нужно сидеть, потому что сидели со мной, когда были малышами.
Занимаясь сам, ты почувствуешь, когда имеет смысл дать рекомендации по медитации своим детям. Твои попытки могут сразу и не “сработать”, но зерно будет посеяно. Воспользуйся моментом, когда ребенку больно, страшно или трудно заснуть. Не настаивая и не надоедая, посоветуй ему настроиться на собственное дыхание, замедлить его, закачаться на волнах в маленькой лодочке, посмотреть на боль и страх со стороны, поискать краски и образы, дать волю воображению и “поиграть” с ситуацией, и напомнить себе, что все это — лишь картинки в мозгу, как кино. А кино можно переставить: мысли, образы, цвет — и лучше, увереннее почувствовать себя.
Иногда такой способ отлично срабатывает с дошкольниками, однако годам к шести-семи дети уже могут застесняться и решить, что это глупо. Но в определенное время они вновь станут восприимчивыми. В любом случае ты уже заронил в душу ребенка семена знания внутренних способов борьбы с болью и страхом, и, когда вырастет, он будет часто возвращаться к этому знанию. Собственный опыт научит детей понимать, что сами они — нечто большее, чем их мысли и чувства, и они смогут относиться к себе так, чтобы получить как можно больше возможностей для самоиспытания. С какой стати их ум должен блуждать только потому, что он блуждает у других?

О ловушках на пути
Если всю свою жизнь идешь по пути практики полноты осознания, самым серьезным из возможных обстоятельств на этом пути станет мыслящий ум.

Например, время от времени начнут приходить в голову мысли, что у тебя “получается”, в особенности если тебе посчастливится пережить мгновения, которые превзойдут весь твой прошлый опыт. И ты начнешь размышлять или рассуждать вслух, что у тебя все “получается” благодаря медитации. Эго стремится предъявить права и поставить себе в заслугу факт обретения тобою какого-то чувства или откровения, каким бы оно ни было. И когда это происходит, прекращается медитация и начинается афиширование. На этом легко попасться, если пользоваться медитационной практикой для поддержания ощущения собственной важности.

Попавшись, теряешь способность четкого видения. Даже если прозрение истинно, стоит эгоистичному мышлению заявить на него свои права, как ясность взора туманится и подлинность откровения пропадает. Поэтому себе нужно постоянно напоминать, что все оттенки “я”, “мне” и “моего” — просто течения мыслей и они в состоянии вести тебя прочь от собственного твоего очага и чистоты непосредственного опыта. Такое напоминание оживляет занятия в те моменты, когда нам это наиболее необходимо и мы наиболее вероятно можем отказаться от них. Оно заставляет нас смотреть в корень в духе полноты осознания и истинной любознательности и непрестанно вопрошать: что же это? Что это?

Или наоборот, временами ты задумаешься, что ничего-то у тебя не выходит с этой медитацией. Ничего такого, чего бы хотелось. Пропало чувство свежести и новизны, все надоело. И снова корень проблемы — размышления. Такое ощущение вполне понятно: что плохого в ощущении успеха? И потом, это может свидетельствовать о необходимости углубить и ужесточить характер занятий. Ловушка в том, что начинаешь раздувать собственные ощущения, нагнетать мысли и потом сам веришь в них как в нечто особенное. Привязавшись к собственному опыту, ты тормозишь занятия, а с ними и свое развитие.

ПОПРОБУЙ: Подумав, что у тебя что-то получается или не получается, спроси себя: “А чего я добивался?” или “А у кого тут что-то должно получиться?”; “Почему, интересно, ценность одних умонастроений нужно признавать и принимать, а других — нет?”; “А стараюсь ли я осознать каждый миг или же предаюсь бессмысленному повторению медитационных упражнений, путая форму и содержание?”; “Использую ли я медитацию как метод?”
Эти вопросы помогут тебе пробиться через те мгновения, когда смятение чувств, бессмысленные привычки и сильные эмоции возобладают над твоими занятиями. Они быстро вернут тебе первозданную свежесть и прелесть каждого мгновения. Ты просто мог позабыть или недопонять, что медитация по сути — вид человеческой деятельности, в которой ты не стремишься чего-то достичь, а просто позволяешь себе оставаться там и таким, где и какой ты есть. Эта пилюля горька на вкус, но крайне необходима, если вдруг разонравился характер происходящего вокруг тебя или само твое местопребывание.

Даже самое мирское действие может становиться сокровенным опытом Божественного. Эта идея наиболее явно выражена в иудейских учениях относительно еды. Они гласят, что когда человек ест, он должен полностью сосредоточиваться на пище и на опыте ее поглощения, очистив ум от всех других мыслей. Он должен помнить, что вкус пищи – это также выражение Божественного в пище, и что поглощая ее, он вносит эту искру Божественного в свое тело. Кроме того, ему следует помнить, что он посвятит энергию, которую получит из этой пищи, служениюбогу.Согласно учениям, когда человек поступает таким образом, то пища, которую он ест, считается как бы жертвоприношением на Великий Алтарь Иерусалима.

Для этого упражнения доставьте себе удовольствие вкусной трапезы, которую вы сможете есть в тишине. Как правило, это означает есть в одиночестве, если только вы не с кем-то, кто также выполняет это упражнение.

Сядьте и, не спеша, расслабьтесь. Начните с наслаждения видом и запахами пищи. Сколько цветов вы видите? Сколько разных ароматов вы можете различить?

Возьмите первую порцию и затем отложите ложку или вилку. Уделяйте пристальное внимание каждому ощущению. На что похоже первое вкусовое ощущение и как оно меняется, когда вы жуете? Какой вкус преобладает? Какие еще вкусовые оттенки вы можете различить? Какова температура и консистенция пищи? Как они меняются?

Осознавайте свое желание побыстрее прожевать и проглотить, чтобы взять новую порцию. Вам не нужно спешить – этой трапезой вы можете насладиться в полной мере. Когда вы все же проглотите, осознавайте все свои ощущения и то, как быстро в сознание возникает побуждение снова набрать в рот пищи. Продолжайте есть каждую порцию как можно более внимательно и осознанно, получая от нее максимальное удовольствие.

Время от времени вы будете внезапно замечать, что погрузились в мысли или фантазии и совершенно не осознавали, как ели несколько последних порций. Именно так мы обычно едим. Просто полностью верните свое осознание к процессу еды и снова начинайте наслаждаться трапезой.

Закончив есть, уделите минутку тому, чтобы испытать чувства удовлетворения. Весьма возможно, вы поймете, что это был один из немногих случаев в вашей жизни, когда вы действительно вкушали трапезу, и наслаждались ей.

Это упражнение очень полезно делать регулярно. Быть может, вы захотите запланировать медитативную трапезу раз в неделю или даже раз в день. Поступая так, вы вносите в свой день островок покоя, когда вы успокаиваете свой ум и обостряете чувства, в то же время, получая большее наслаждение от еды.

Мы можем лучше осознавать то огромное количество информации, которое люди сообщают о себе едва заметными телодвижениями и интонациями голоса. Кроме того, мы можем улавливать собственные эмоциональные реакции, которые в ином случае могли оставаться незамеченными и бессознательно определять наше поведение.

Один из самых замечательных психотерапевтов XX века, Милтон Эриксон, славился своей способностью улавливать такие едва заметные бессознательные сигналы пациентов, которые помогали ему многое о них узнавать и проводить успешное лечение там, где другие терапевты терпели неудачу. Это восприимчивое осознание не было врожденным талантом – он сам его целенаправленно развивал.

В детском возрасте Эриксон заболел полиомиелитом и на многие месяцы был прикован к постели. Чтобы развлечься, он придумал себе игру, в которой пытался угадать, кто идет к нему в комнату, по звуку шагов на лестнице. Освоив эту способность, он пошел дальше, стараясь угадывать настроение каждого человека . Так он научился улавливать тонкие сигналы, которые ускользают от большинства из нас, и использовать это умение на благо своих многочисленных пациентов.

Для того, чтобы слушать внимательно, не нужно больше времени, чем мы обычно тратим, слушая вполуха. Без каких-либо дополнительных затрат, вы позволяете другим людям пользоваться вашим полным вниманием, и при этом сами больше узнаете о них, тренируете свою внимательность и обостряете осознание.