Я ваял тебя из огня,
укрощая пожара спесь.
Ты сжигала внутри меня,
я снаружи обуглен весь.
Извивалась в моих руках,
не давалась ты мне никак.
Твоя форма, твоя душа
говорили – не мне решать.
Но я был словно лед упрям,
ткал святыню и строил храм,
ты взметалась, но я держал,
воздух в жаре вокруг дрожал.
Я вдыхал полной грудью дым.
Трудно скульптором быть твоим…

Я ваял тебя из огня.
Пальцы рук, не жалея, жёг.
Образ будущий твой храня,
отступить, отдохнуть не мог.
Ты ярилась, сжигая в прах,
страсть испытывал я и страх,
и не мог всё понять секрет,
как нарушить огня запрет.
Имя я называл твоё,
переполненный до краёв
болью, гневом и жаждой быть
властелином, что держит нить,
что диктует, в чем суть огня…
Но не слушала ты меня.

Я ваял тебя из огня,
но отчаялся, отступил,
обожженный, тебя виня,
обозлился вдруг и остыл.
И покрывшись холодным льдом,
в страхе думал я лишь о том,
чтобы боль не вернулась вновь,
чтоб в висках не стучала кровь.
Отойди, не гори, не жги,
я устал, я почти погиб!
Я остаться хочу один,
льда – не пламени – властелин.
Но в ответ рассмеялась ты,
в искрах пламени золотых
я тогда разглядел мечту,
но не ту, что я ткал – не ту,
не застывшую навсегда,
не холодный пустой стандарт,
не безжизненный идеал,
что в уме я своем держал…
Настоящую, без оков,
без шаблонов и глупых слов.
Я ТЕБЯ увидал в огне,
и тепло вдруг так стало мне.
Лед растаял, огонь утих.
Нужен скульптор для нас двоих.
Что он слепит? – откуда знать,
Трудно пламя и лед ваять.